частушка: «Бабы в озере нашли две волшебных палочки…»
Он подошел к решетке и вытянул шею. В коридоре была все та же привычная картина — стол, освещенный жестким светом дневной лампы, кружка с прилипшим цветным квадратом чайного пакетика и картонные папки. Но сейчас там появился рукав милицейской формы.
Романов дернул решетку и крикнул:
— Эй, начальник!
Зашуршали бумаги, и к решетке с другой стороны приблизилось лицо сержанта Петруши:
— Вам чего?
Романов попытался угадать, в каком тот настроении, но лицо его пряталось в тени.
— Особо опасный преступник интересуется — в чем его особо опасное преступление? Кроме этого, он хотел бы напомнить, что является мэром этого города.
— А я являюсь сержантом этой тюрьмы, — Петруша склонился к решетке, весело рассматривая Романова. — И у меня приказ вас не выпускать.
— За что меня задержали? Мне срочно в администрацию, — нетерпеливо сказал Романов и одернул рубашку, как будто собирался войти в свой кабинет.
— Ни за что. Вас, скажите спасибо, охраняют — видели, что в городе творится? Лучше вам пока здесь посидеть. Порвут вас там, как грелку, за ваши подвиги. Выпущу, вы даже до площади не доберетесь. А здесь — самое безопасное место. Пару-тройку дней придется подождать, Дмитрий Сергеевич. А там и разберемся.
Сержант проверил замок и ушел по коридору.
Романов снова тряхнул решетку:
— По чьему распоряжению я здесь нахожусь?
Петруша вернулся и, почесывая голову, сочувственно проговорил:
— Добрые люди о вас беспокоятся. У всего города сердце не на месте — чтобы с вами ничего лишнего не случилось.
Романов сел на матрас. Ему вспомнилась вторая встреча с пацанами, когда бабушка Варвара оставила его посидеть с ними в целях налаживания контакта. Но никакого контакта не случилось по той причине, что из комнаты они не вышли. Тогда он по привычке устроился в ванной, чтобы поработать и покурить в вентиляцию. Не услышав поворота замка, он только через час понял, что заперт. С каждым следующим часом он прогрессировал в ораторском задверном искусстве, но никто ему не отвечал. Когда наконец, он сдался, крикнув «Васька, Заха, дайте телефон!» — детская рука издевательски сунула ему под дверь пульт от телевизора.
Обычные дети занялись бы поглощением варенья из шкафа и просмотром взрослых телепередач, на худой конец сбежали бы гулять, думал Романов, с легким ужасом слушая странные звуки из-за двери. Сначала долго лилась вода на кухне (он вычислял в уме, какой ущерб нанесет потоп, если стартует с шестого этажа), потом стукались друг об друга призрачные шарики, и с невесомым шуршанием по коридору долго полз целлофан. Похоже, в квартире проводился увлекательный эксперимент, на демонстрацию которого его, Романова, не позвали. Зато толкнули под дверь однотомник Мироедова, с заложенным фантиком рассказом «Узник». К вечеру, когда его бешенство и попытки доораться до соседей угасли, вернулась бабушка. Охая и крестясь, она обнаружила два клубка в клетчатых пижамах, спящих под дверью ванной.
К концу дня в тюремном коридоре все стихло, свет погас. Романов вытянулся на матрасе насколько возможно — ноги свисали с коротких нар — и сказал:
— Это твоя первая ночь в тюрьме. Добрый день, Романов.
В маете и размышлениях прошло двое суток. Он сделал несколько безуспешных попыток выбраться — угрожал, умолял, и даже пытался подкупить строгого Петрушу, но тот молча приходил с едой в железных судочках, и ни в какие разговоры не вступал. В конце концов Романов смирился и проспал оба дня, а на второй день ближе к вечеру в коридоре раздался длинный трескучий звонок.
Романов прислушался, кто-то просил открыть, потом в дверь задолбили.
Издалека донеслось несколько протяжных женских возгласов, как будто между собой перекликались чайки.
Петруша крикнул:
— Да нет здесь его, сколько раз повторять!
С улицы донесся женский голос:
— А ты пусти, мы посмотрим! Мэр мужчина видный, мы сразу заметим.
— Могу пустить сразу в камеру, — усмехнулся Петруша. — Свободны две, обе ваши. Так что, бабоньки, выбирайте кто там у вас покрасивше.
— А посмотри да выбери!
Петруша крикнул в ответ:
— Ладно, хватит болтать! Передел скоро, места занимать пора, на вокзал идите. Нет здесь никого!
Романов подтянулся к окну и узнал идущих сестриц. Они толкались у тюремных дверей, слово «передел» звучало все чаще. Потом кто-то крикнул:
