Мужики двинулись к Романову, но замялись, не решаясь подойти.
— Давай, не робей!
— У него власть, говорю тебе, не исполнится.
— Да врут все… — ответил кто-то надсадно.
— Желание отберу, никакой тебе Кубы не будет, — сказал через плечо Романов и легко скинул руку Бориса.
Вперед вытолкнули невысокого лысоватого человечка в больших рабочих рукавицах. Он переминался, сжимал рукавицами лопату и вдруг высоким голосом сказал:
— Слышь, мэр, — он набрал в грудь воздуха и выдавил: — Давай руки.
Романов напряженно смотрел на них, размышляя только о том, видел ли он кого-нибудь из них раньше. Кажется, никого…
— Борис Альфредыч! Все готово! — по лестнице грузно взбирался Петр Пиотрович, тяжело дыша. — Как найдем, можно будет… — он увидел Бориса, Романова, приготовившихся мужиков, и сразу замолчал.
Тут за спиной Романова что-то завозилось и, сопя, ткнулось ему под колени. Романов машинально погладил Оливию по голове, обвел строгим взглядом мужиков, а затем громко хлопнул в ладоши у Оливии над ухом. Собака рухнула ему под ноги.
Романов спокойно переступил через Оливию и двинулся на мужиков.
Мужики начали отступать. Лысоватый токарь держал лопату поперек груди, то ли защищаясь, то ли готовясь напасть.
— Ведите себя хорошо, — сказал Романов и вышел из трамвая.
Надо успеть перехватить пацанов, надо искать Макса, рассказать ему обо всем, узнать, наконец, что он здесь делает. Пусть сейчас это будет задачей номер один. Понятной, решаемой, человеческой. Краем уха он услышал какой-то тревожный звук. Звук нарастал, похожий не то на шорох, не то на льющуюся через край воду. Романов оглянулся, и увидел, за ним, растянувшись в шеренгу, по-охотничьи двигается толпа борисовских бойцов.
Глава 16
Он ловко петлял по улицам и пытался на ходу сосчитать, сколько раз уже убегал от кого-то в этом городе. Крики преследователей, больше походившие на пыхтение, слабели, но не отставали. Романов прошмыгнул через двор, перемахнул через чугунные витые ворота старой усадьбы и оказался на площади перед зданием городского клуба. Скульптуры на фронтоне взирали на него с полным безразличием. Романов прошелся вдоль стен, стараясь держаться в тени, и поискал глазами укрытие. По обеим сторонам от клуба стояли трехэтажные домики. Окна в них были выбиты, в подъездах гулял ветер, то и дело хлопая дверьми. Очередной порыв с особой яростью впечатал дверь в стену ближайшего желтоватого здания как раз в тот момент, когда на площади показался лысоватый преследователь. Все выглядело так, будто Романов только что скрылся за хлопнувшей дверью, и лысоватый, выпятив грудь для острастки и взяв лопату наперевес, двинулся к подъезду.
Романов прокрался обратно к главному входу, поднялся на самый верх парадной лестницы клуба и потянул на себя медное дверное кольцо. Внутри было темно, но сквозь щели заколоченных окон просачивался тусклый свет уличных фонарей. Романов лязгнул увесистой щеколдой и на всякий случай подпер дверь железным ящиком.
Фойе напоминало оставленную после долгой осады крепость. Он протиснулся через ряды перевернутых кресел и поднял несколько заваленных скелетов гардеробных вешалок, отчего пустились в пляс уцелевшие номерки. В самом центре фойе темнел вал мягкой бархатной ткани, и Романов сообразил, что это бывший занавес. Вдали виднелась узкая железная лесенка, уводящая наверх, перегороженная фанерными декорациями. На ступеньках же главной мраморной лестницы лежала ковровая дорожка, почему-то перевернутая изнанкой наверх.
Романов оглядел балюстраду второго этажа, увидел вход в зрительный зал. Из-под полированных дверей пробивалась полоска света. Это было совсем некстати, но Романов неслышно поднялся по ступеням, приложил ухо к двери, ничего не услышал, а спустя мгновение получил болезненный тычок в спину. Не глядя, он двинул кулаком, угодив во что-то мягкое. Раздалось обиженное кряхтенье:
— Потише вы там, это я, — и Романова настойчиво потянули за рукав.
— Степан Богданович?! — узнал голос Романов.
— Тише! Молчите! Идите за мной. Как вы невовремя!
Старик протащил его за собой через весь второй этаж к разоренному буфету и усадил под барную стойку рядом с холодильником. Романов захлопнул ногой распахнутую дверцу, которая все норовила открыться ему в затылок.
— Голубчик! — забормотал старик. — Какой черт вас сюда занес? Ведите себя тише, нам важно остаться незамеченными, он очень осторожен!
Романов с удивлением смотрел на Беган-Богацкого и на его невообразимый не то кафтан, не то халат с золотыми птицами. Под мышкой он держал узкий деревянный ящик.
