Конечно, Макар не прочь был узнать, что тут сейчас произойдет. Ха, да и от участия бы не отказался, если, конечно, это то, про что он подумал.
– Макарушка, милый друг, а ты куда-то торопишься?
– Нет, но…
– Тогда присядь на стульчик, послушай, пригодится.
Макар понял, что влип… «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь»: ни тон, ни предложение ничего хорошего не обещали. А уж милым другом Хозяйка его называла вообще в исключительных случаях. Когда пакость какую-нибудь задумывала.
– Садись, говорю, что застыл, как столб соляной!
Совсем некстати Макару подумалось, что Римка наверняка даже не предполагает, что это выражение в натуре означает, но вот в точку выдала-то. Застыл. Мысли уж больно нехорошие в голове зашевелились, не иначе работой загрузит, да такой, что мало не покажется, Ведьма, она это может.
Но мужчина ошибся. Почти.
Он послушно сел, изобразив на лице готовность все выслушать и броситься исполнять. А как иначе?..
Мгновение спустя Макар застыл во второй раз: ведьма! Точно, ведьма!! Только она такое удумать могла, вот девка! Вот зараза! Правда, если бы Макар знал в тот момент, чем все это обернется, удрал бы немедля. Хотя удирать-то, если по уму, надо было раньше, еще когда заказ на девчонку поступил.
А придумала Римка вот что: она притворяется, что беременна, а ребенка рожает Алиска. Алискиного ребеночка объявляют мертвым, хотя на деле его забирает симулянтка. Алиску же, по причине отсутствия у Римки молока, берут кормилицей. И всем спасибо, все свободны. И каждый получает, чего желает: Римка – ребенка, Алиска – валюту.
– Макар! Ау-у! Очнись!
Мужчина дернулся. Ну вот, на него обратили внимание.
– Ты хоть слышишь, про что я говорила?
Макар поймал себя на мысли, что Римка сейчас напоминает ему ежика, но не того мирного фырчалку из довоенного мира, а его мутировавшего собрата, который отличался от прообраза не только размерами: милое создание спокойно и без ущерба для себя, любимого, расставалось с иголками, швыряя их в любую движущуюся цель.
– Слышу, слышу, – попробовал бы не услышать – вмиг иголочкой в лоб получил бы.
– Тогда, надеюсь, возражать не будешь.
Кхм… Это уже интересно, получается, ему в хитромудром плане тоже отводилась роль?
– Это смотря чего…
– Приятное, Макарушка, приятное. Папой будешь.
Макар от неожиданности подскочил, крепко выругался.
– Я тебе что, бык-производитель?!
Теперь ежа напоминал он: еще чего удумала! Макар в тот момент начисто забыл, что всего несколько минут назад плотоядно взирал на девчонку. То совсем другое, то – по хотению. А принуждать себя он не позволит, это… Это – изнасилование!
Римка словно прочитала его мысли.
– О! Как взбрыкнул-то! Значит, девочку в свое удовольствие поиметь – это мы всегда готовы, и насрать, что она не хочет, что несогласная. А вот когда девочка захотела…
Макару вдруг стало страшно. И вовсе не оттого, что Римка в случае отказа могла сотворить с ним все, что душе угодно. «Девочка»… Алиска эта как-то уж больно оценивающе на него смотрела. А в глазах-то чертики. Вампирша… Сейчас набросится и кровь пить начнет. Мамочки-и-и…
Говорят, что знают двое, то знает и свинья. Фигушки, вот. Все молчали! И доктор, и Алискины родители даже не пикнули, про саму Алиску и Макара и говорить нечего. Особенно про Макара. Жить захочешь – промолчишь!
Все устроилось как нельзя лучше. Для Римки, естественно. Макар же чувствовал себя оплеванным, а на баб даже смотреть сил не было. Сначала он попробовал уйти – явился к начальству, попросил себе замену и перевода хоть куда, хоть в челноки. И получил отказ. Тогда он запил… На третий день беспробудной пьянки его силком затащили в душевую, где ледяная вода быстро вернула ему способность соображать. После чего Римка очень доходчиво объяснила: ему как человеку посвященному (и, не смогла не съязвить, гадина, будущему папочке) выход от нее только один – на тот свет. И если это его устраивает, то и она, Римка, особо возражать не будет. После этого Макар смирился…
Он сильно изменился за эти девять месяцев – так, что старые знакомые, встретив его, первым делом справлялись о здоровье. Макар с трудом удерживался, чтоб не заорать, что здоров он, как бык, здоров… производитель, бык… Душа у него болит, не тело!
Охранять теперь приходилось двоих, Римка и тут придумала, как все обставить так, что и вопросов ни у кого не возникло. Ну, а коль и посудачил народ на станции, то недолго: своих проблем не перечесть, не до сплетен. Удивительно, но две стервы нашли друг друга. Вот не было у Римки подруги, и не надо бы! После такой «дружбы» впору импотентам завидовать… А они еще и издеваются: папочка сюда, папочка туда… Удавил бы. Обеих.
