– Мать моя женщина, – с благоговейным трепетом выдохнула валькирия. – С этими пушками мы нагнем весь город…
– Берите по одной – и уходим, – сказал я, ввинчивая взрыватель в тротиловую шашку.
Повисла неловкая тишина.
– То есть? – крякнул Пахом. – Как это – по одной?
– Вот так. Я завалю вход. А вы забудете обо всем, что видели.
– Да ты с ума сошел?! – Кобра всплеснула руками.
– Послушайте. Впервые за долгие годы мы не воюем с Безымянкой. Мир! Кто бы мог подумать? Кто бы мог представить?! Люди не мрут как мухи. Туннели не дрожат от бесконечной пальбы. Матери не хоронят мужей и сыновей. Никто не плачет, не стенает. По ночам не ревут сирены. Пошла торговля. Идиллия. Утопия. Золотой век!
– К чему ты клонишь?
– К тому, что мир заключили не из-за добреньких вожаков. Не из гуманизма. Не от заботы о будущем. Просто силы равны. Понимаете? Сейчас собачиться опасно – все получат по шапке, да еще как. Но с этим, – кивнул на груды оружия, – Савва тут же учинит бойню. А я не хочу воевать. Сытым жирдяям из бункеров война – мать родна, но не мне. Я устал убивать по чьей-то прихоти.
Соратники переглянулись и вскинули пушки.
– Так не пойдет, – буркнул верзила.
– Катись ты со своим гуманизмом, – процедила Кобра. – Сраный хиппи.
– Да поймите же, наконец…
– Вали к черту. Или завалим тебя.
Отложил бомбу и медленно опустил руки, поигрывая пальцами.
– А успеете?
– Еж, не дури, – с нотками сочувствия и тревоги сказал Пахом. – Совсем сбрендил.
Девушка фыркнула.
– Хочет сдохнуть – поможем. Нам не сложно. Мы же не сраные хиппи.
– Расскажете про тайник Савве – и сдохнете сами на очередной войнушке. Раньше вам везло, но так долго везти не будет. Берите по стволу – и до дому.
– Хрена с два!
– И правда, Еж! Мы же станем богачами! Героями! Прославимся на все метро! Не чуди.
Они смотрели на меня, а я смотрел на их спусковые крючки. И как только Кобра потянулась к скобе, без раздумий и сожалений выхватил обрезы. Бахнуло так, что с потолка посыпалась пыль. Упали все трое, но лишь я – на колени.
В плече – дробь, в бедре – пули. Перевязавшись и вколов обезболивающее, заложил заряд и побрел восвояси, подбрасывая на ладони детонатор. Как вылез из норы – не помню. Помню, дрогнуло под ногами, и с шелестом осела земля, подняв в воздух густой клуб пепла.
Схрон стал могилой для жадных и охочих до чужой крови людей.
Правильно ли я поступил?
Да. Безусловно.
Сожалею ли об этом?
Еще как. Но иначе было нельзя.
А эту тайну заберу в свою могилу.
Но не сегодня.
Не сегодня…
Ирина Бакулина
КРАСНОЕ НА ЧЕРНОМ
Тьма, нависшая над развалинами, была очень голодной. Сначала трогать людей она не решалась, но потом все же вспучила синюшный нарыв с кровавыми прожилками.
– Погоди-ка, – женщина в камуфляже сняла с плеча помповик. Тоненькая девочка лет семи остановилась рядом и сунула руки в карманы изодранных джинсов.
