седовласого, жуткого предводителя обезумевших мутантов, ей вполне хватило, чтобы узнать его. И теперь убийце Маугли предстояло жить с этим знанием, которое нельзя, невозможно разделить ни с кем другим. Ночь за ночью, день за днем. Сколько бы их ни осталось.
Александра Тверских
БАБИЙ ХУТОР
Последние ходоки вернулись далеко за полночь. На хуторе не спали – в окошках домов горели огоньки, над околицей вился дымок растопленной по холодной поре печки.
– Кто еще? – крикнули в ответ на стук.
– Свои! Катя с Алиной! – едва слышно ответили из темноты.
За забором поднялась суета, открылись скрипучие ворота. Кто-то побежал к ближайшему дому, забарабанил в двери. Катя, тащившая Алину едва не волоком, наконец-то отпустила товарку, и ее тут же подхватили, усадили на скамейку у сторожки.
– Чего там? Чего? – бубнили надоедливые взволнованные голоса.
– Ногу свернула, не знаю чего… – ответила Катя, хоть спрашивали ее не о том.
Глупый вопрос. Будто сами не понимают, раз вернулись двое. Но вокруг опять что-то спрашивали, голоса сливались в усталой голове. Катя сняла с плеча винтовку, хотела прислонить к стенке, но пальцы разжались сами собой. Кто-то поспешил подобрать оружие, подставить плечо. Алина, державшаяся всю дорогу беззвучно, теперь тихо скулила, стаскивая с онучи резиновый сапог, всегда болтавшийся, а теперь почему-то сидевший очень плотно. Тяжелая куртка мешала двигаться, только расстегнуть ее сил уже не было.
От домов послышался истошный крик, седая взъерошенная женщина в пестром халате бросилась в толпу хуторян, схватила Катю за грудки.
– Где?! – отчаянно крикнула она.
– Ушли, тетя Тамара…
В желтом свете зажженного дозорными фонаря стало видно, как исказилось в ярости потемневшее от горя, заплаканное лицо женщины.
– Сука! – заорала она, тряся и так шатающуюся Катю. – Ты это специально! Специально не поспешала!
Ее тут же оттащили, принялись говорить что-то успокаивающее. Та слушала и продолжала кричать.
– Може, и хорошо, что не нашли, Тома, – вставил пришедший на шум со стороны реки дед Андрей. – Значит, живы они. Это если наоборот – отыскались бы сразу…
Закончить он не успел. Вырвавшаяся из заботливых рук Тамара накинулась на него и принялась мутузить кулаками, все пытаясь попасть куда-нибудь побольнее. Женщины стали ее оттаскивать.
Катя забрела в сторожку и, как была, обутая и подпоясанная, без сил рухнула лицом вниз на топчан. Прижалась щекой к набитому соломой тюфяку и прикрыла глаза. Кости ломило от невыносимой усталости, в голове гудело.
«Хорошо, что не нашли. Значит, живы, – повторила она про себя слова деда Андрея. – Хорошо…»
Два месяца назад на хутор, в пару уцелевших домов, стоящих на высоком берегу над мутным плесом, пожаловала чужая беда. Приплыла рекой, завязла в иле и камышах.
Затемно разразилась лаем ручная лисица Малинка в своем загоне за проволочной сеткой. Лодочник Петя, пятнадцати зим от роду, продрал глаза, выбрался из дощатой бытовки и привычно окинул сонным взглядом свои владения. Метров пятьдесят лысого землистого обрыва, спуск к воде, а под стеной бытовки – четыре прохудившиеся лодки, посаженные на цепь, чтобы местные умельцы ноги им в ночь не приделали.
День выдался пасмурный, тяжелый. Под крутым берегом тихий Псекупс нес зеленую воду вдаль, по излучинам и застругам, мимо брошенных людьми наделов и мертвых аулов, к забитому песком и обломками устью и треснувшей плотине Кубанского моря. На краю обрыва, куда поднималась вырубленная в склоне лесенка, виднелись следы босых ног. Цепочкой тянулись по влажной от недавнего дождя земле, огибали лодки и терялись в пожухлой траве. Петя поднял взгляд в направлении, куда проследовал незваный водяной, – за деревьями виднелся хуторской частокол.
Петя замолотил по стене бытовки, и на шум, теряя по дороге штаны, вывалился сторож, Андрей Антонович.
– Офигел, малой? По башке тебе постучать? – Андрей Антонович неожиданно изменился в лице, увидав следы на земле: – Ах, ты ж, стерва!
Уклониться Петя не успел – Андрей Антонович отвесил ему такого леща, что в глазах потемнело.
– Опять шутки твои дебильные?! Да сколько ж можно!
– Не я это! – выкатив глаза, возмущался Петя. – Вы чо, я спал вообще-то!
В народе он слыл автором пары-тройки местных баек про страшных мутантов из речки, выползающих на берег исключительно ночью в полнолуние, и
