прохода Скогги, ничто уже не могло остановить порывы ледяного ветра, который лютым зверем рвался к ним с горных вершин. Накрыв ноги Эндри тонким одеялом, Порто отвернулся к костру и начал подкидывать ветви в огонь. Он уже не мог притворяться, что замерзшие капли, жалившие его щеки, были оставлены порхавшими снежинками.
Часть III. Врата Наккиги
Огромный конус Наккиги заполнил собой почти весь обзор. Располагаясь в центре неровного плато, он напоминал присевшую фигуру облаченного в мантию человека. Священный пик означал для Вийеки несколько важных понятий: убежище, родителя, сурового и недовольного учителя. Теперь, когда гора час за часом становилась все больше и выше, он чувствовал перед ней немного нелепое, но нараставшее чувство вины. Они, дети Сада, возвращались домой в безумном смятении; не как спасители, а как чудом уцелевшие жертвы непредвиденных обстоятельств. Словно они тонули, уже оставив любые надежды, однако были выброшены волнами на берег.
Их отряд вела генерал Суно’ку. Она скакала перед неказистым катафалком, на котором покоился деревянный гроб ее предка Экисуно Великого – героя дюжины битв, а теперь просто еще одного мертвого хикеда’я, убитого смертными. Вийеки вспомнил о Сердце Того, Что Было Утеряно – древнем драгоценном камне, висевшем на шее мастера Яарика.
«И это все, чем наши люди могут похвастаться на закате своего существования? – изумился он. – Новыми потерями? Мы привели назад несколько сотен воинов из тех тысяч, которые отправились на юг. Разве подобный факт не является очередной демонстрацией предначертанной нам судьбы – такой же пафосной и нелепой, как гемма, напоминающая об исчезнувшем Саде? Неужели только это у нас и осталось – воспоминания о том, что нам не удалось спасти?»
Вийеки не видел будущего для своего народа – даже в том случае, если им удастся уцелеть в битве со смертными. «Мы отступаем. Мы прячемся. Наша численность уменьшается. Пройдут годы, и мы исчезнем, оставив лишь след в старых историях. Хотя это будут не наши истории».
Казалось, только генерал Суно’ку, единственная среди равных, думала иначе. Лишь она дарила ему слабую надежду, но сейчас они возвращались домой, а там их ожидала суровая реальность, где главными факторами будут проигрыш в войне, всеобщий траур и сожаление об огромных потерях.
Он посмотрел на своего мастера, гадая, о чем думал Яарик. Возможно, их мысли в чем-то совпадали? Лицо магистра, как обычно, ничего не выражало. Оно походило на каменную маску, гладко отшлифованную веками ветров и дождей. Вийеки не мог представить себе, каким образом он однажды заменит собой лидера – человека такой мистической непроницаемости и глубины познания.
«Я недостоин этой чести, моя великая королева, – подумал он. – Тебе нужны герои, а не обычные Каменщики. Я недостоин».
Отряд, растянувшись, петлял между развалин давно покинутого города – Наккиги-Какой-Она-Была. Им приходилось выискивать более ровные участки на выщербленной и заваленной камнями дороге, носившей некогда гордое название: Королевский Путь! Лишь несколько больших плит осталось от древнего проспекта, настолько широкого, что прежде по нему могла скакать шеренга из дюжины всадников – причем не касаясь друг друга. Большую часть плит давным-давно унесли внутрь горы, когда хикеда’я, спасаясь от враждебного мира, созданного смертными, решили расширить город-убежище.
Однако величие прежней столицы по-прежнему сохранялось в беспорядочных руинах и кольцах камней, отмечавших места, где в старину стояли монументальные здания. Замки кречетов, некогда гнездившиеся на склоне горы, исчезли, но их каменные фундаменты сохранились – по крайней мере, опытный глаз Вийеки различал контуры замков. Небесный Дворец превратился в поле валунов на мертвой замороженной траве. Были времена, когда его открытый купол обрамлял ночное небо, к восторгу ученых-наблюдателей. По всему городу, словно реки ртути, ветвились протоки Канала Лунного Фестиваля, где прежде изящные лодки доставляли солдат, придворных и влюбленные пары в различные заведения с их собственной историей.
На миг Вийеки показалось, что он действительно видит те трогательные моменты прошлого и великолепный город, который считался соперником самого Асу’а. Реальность словно раздвоилась. Перед ним возвышались две фундаментальные арки Королевской Галереи, какими они выглядели прежде, и их давно разрушенные колонны нынешних дней; грациозные изгибы Моста Исхода и утрамбованная заледеневшая грязь, отмечавшая место этого шедевра зодчих. Там, где располагались прекрасные высокие дома лордов – поэмы в камне на фоне звездного неба, – теперь торчало несколько выступавших глыб, похожих на сломанные зубы в челюсти скелета. Владельцы прежних особняков давно лежали в древних залах Безмолвного Дворца под Наккигой. Единственное, что сохранилось от той славной эпохи, была сама гора и высокие врата, предлагавшие темноту и безопасность всем тем, кого они приветствовали.
«Мы выходим на солнечный свет только для того, чтобы сражаться», – подумал Вийеки. Бывают такие идеи, которые, однажды возникнув в уме, уже не уходят. – Мы называем темноту нашим другом, но когда древние рассказывали нам истории о Саде, они упоминали лишь святой и бесконечный свет. Как тьма стала нашим единственным жилищем?»
Когда они пересекали замерзшее болото у подножия горы, некогда бывшее Полем Знамен – огромной площадкой для тренировок и парадов Ордена Жертв, – Вийеки заметил, что высокие врата Наккиги стояли открытыми. На миг все его размышления вылетели из головы в страхе перед тем, что они пришли домой слишком поздно. Неужели смертные как-то обогнали Вийеки и его воинов и в городе не осталось тех, кто мог встретить вернувшихся с войны сородичей? Неужели внутри горы их ждали только трупы и кровь? Затем он увидел редкие ряды Жертв по обе стороны массивных ворот из ведьминого дерева. Его сердце успокоилось. Смертные еще не пришли. Люди Наккиги готовились приветствовать воинов.
Проезжая мимо караульных, Вийеки не мог не заметить, что большинство из этих воинов были слишком юными или старыми для регулярной армии. Смертные вряд ли нашли бы отличия между ними. Вийеки видел туго натянутую кожу стариков и лучившиеся энтузиазмом глаза молодых солдат, которые
