Сердце того, что было утеряно

– Я не могу говорить за Мюяра. Что касается Ахенаби, то он видел в Суно’ку соперницу за власть. Она противопоставила его господству страха нечто более серьезное и ценное – веру народа.

– И вы помогли ему убить ее.

– Я уже говорил, что восхищался ею. Однако мне всегда было ясно, что она вела нашу расу к уничтожению. Я не хотел ее смерти, но желал, чтобы она покинула Наккигу.

Кончик клинка вспорол ткань и уколол кожу на его груди. Вийеки почувствовал боль. Казалось, что крохотная звезда загорелась на расстоянии ладони от его сердца. Но сначала ему хотелось закончить агонию мыслей. Ему требовалось больше ответов.

– Я не понимаю вас, Яарик.

– Суно’ку была сердцем того, что было утеряно, – драгоценностью, сделанной из плоти. Она всем своим существом верила в старые истины и воплощала их в реальность силой своей воли. К моему глубокому сожалению, Вийеки-тза, старые истины больше не верны. Следующему поколению нужны другие примеры героизма. Генерал Суно’ку с пылающей чистотой своего сердца никогда не оставила бы борьбу против смертных. Она ждала бы, когда мы породим достаточно новых солдат, чтобы снова начать войну и повести наших людей в очередной губительный бой против быстро размножающихся северян. И так снова и снова, пока не осталось бы никого из нашего народа и первоначальной линии крови.

Яарик мягко коснулся руки Вийеки, в которой тот сжимал кинжал.

– Неужели ты не понимаешь? Я выбрал тебя, потому что ты рассуждаешь в другой манере, чем остальные мои ученики. Однажды я уже говорил, что тебе не нужно заглядывать за угол – ты и так уже видишь, что находится там. Еще раз объективно оцени ситуацию. Пусть твое сердце подскажет, насколько я прав. Пусть оно решит, полезными ли были мои действия для нашего народа. Если твой ответ будет отличаться от моего, значит, я ошибся в тебе – ошибся во всем – и ты должен разоблачить меня.

Вийеки закрыл глаза. Как могли быть неверными глубочайшие устремления его народа? Как могла Суно’ку – это пламенная храбрая женщина – быть опасностью для его расы? Ведь тогда можно сказать, что и сама королева предала их.

– Вы гораздо мудрее меня, мастер, но вам не изменить меня игрой слов. Перед тем как прийти сюда, я примирился со смертью. Как и все наши Жертвы, я уже мертв.

Внезапно магистр сделал резкое движение. Он оказался более быстрым, чем предполагал Вийеки. Старик выбил кинжал из его руки, и тот со звоном упал на пол.

– Клянусь Садом и всеми, кто бежал из него! Нам не нужны новые Жертвы!

Яарик опустил руки на плечи ученика. Его хватка была на удивление сильной для такого почтенного возраста. Вийеки хотел нагнуться и поднять кинжал, но магистр удержал его в кресле.

– Послушай, мой друг. Наш народ всегда порождал много Жертв, и они выполняли свой долг без вопросов. Но в грядущие годы нам понадобятся другие герои. Нам понадобятся Каменщики.

С медлительностью, которая была почти ритуальной, Яарик согнулся, поднял нож и поместил его на стол рядом с Вийеки.

– Вот твой кинжал. Только не спеши сводить счеты с жизнью. Подумай сначала. Взвесь все хорошенько. Суно’ку, Ахенаби и маршал Мюяр – все они представители прежнего миропорядка. Я слишком стар, чтобы меняться, хотя и вижу развилку в ходе истории. Поэтому, если ты выберешь жизнь, а не смерть, именно тебе – и тем, кто пойдет за тобой – придется искать новый путь развития нашего общества, при котором хикеда’я смогут выжить в окружающем мире, по-прежнему чествуя Сад и великих предков.

Вийеки отрешенно смотрел на кинжал. Ему казалось, что голос мастера звучал на большом удалении.

– Сейчас я пойду домой, – сказал Яарик, – к своей семье и слугам. Завтра утром вернусь сюда и продолжу восстанавливать нашу Наккигу. Если, выбрав жизнь, ты решишь обвинить меня в преступлении, пусть так оно и будет. Мое преступление больше любого наказания, которое может назначить дворец. Что бы дальше ни случилось, заверяю тебя, я сам свой палач. Утрата семейной реликвии – бесценной для меня драгоценности – ничто по сравнению с моим сожалением. Что касается тебя, Вийеки-тза… Кем ты станешь в будущем – это вопрос, на который пока нет ответа.

Затем, к огромному удивлению Вийеки, Яарик поклонился ему с глубокой учтивостью равного к равному и, повернувшись, направился к двери.

Старший помощник магистра сидел в кресле и смотрел на клинок. Прошло достаточно времени, и уже стало ясно, что мастер не вызвал охрану, а действительно ушел домой. Но Вийеки не знал, что делать дальше. Его мысли казались мрачными, усталыми и избитыми, словно наказанные рабы. Он пришел в орденский дом с намерением совершить ритуальное самоубийство. Но что, если не умирать? Как он будет жить день за днем, понимая, что все простые и правильные истины оказались грязными и запутанными, как корни сгнившего дерева?

Фитиль лампы угасал, освещая комнату слабым мерцанием, а Вийеки все сидел и сидел.

* * *

Когда Вийеки вошел в дом, его встретили жена и взволнованные слуги. Увидев супруга, Кхимабу сделала жест уважения, в котором угадывались гнев и испуг.

– Муж! Я боялась, что с тобой случилась беда!

– Ну, что со мной может случиться?