Пройдя мимо супруги, он открыл шкатулку, стоявшую на каминной полке, и опустил в нее завернутый в ткань кинжал Снежной розы.
– Все идет по старой колее. Ничего не меняется.
Хотя он знал, что говорил неправду. Каким бы ни было его будущее, оно теперь изменилось полностью.
– Мне почему-то подумалось, что тебя могло ранить или даже убить в результате какого-то несчастного случая.
Тон Кхимабу предполагал, что она была немного разочарована необоснованностью своих предположений. Как же так? Ничего не случилось! Неужели она напрасно тревожилась?
Вийеки покачал головой. Он уходил из дома, как человек, считавший себя мертвым. Теперь он стал другим – творцом истории, который, как сказал его мастер, мог видеть то, что находилось за углом. Человеком, способным думать о грядущих днях.
– Жена, я отсутствовал лишь несколько часов, – сказал Вийеки, терпеливо ожидая, пока слуги торопливо снимали его одежды. – А ты уже столько ужасов напридумывала. Ну что со мной может случиться? Завтра утром я проснусь и пойду на работу ради моего мастера и народа. Что мне может угрожать? Я же не Жертва. Я – Каменщик.
Эрлинг, как всегда занятый своим скверным делом, едва посмотрел на Порто, когда тот попросил разрешения покинуть лагерь и попрощаться с Эндри. Порто уже не помнил, когда Эрлинг в последний раз выпускал из рук голову убитого гиганта. Удалив с нее плоть, он полировал череп горной пылью и снегом, пока кости не стали блестеть даже в тусклом северном свете. Порто находил это занятие довольно странным способом для чествования павших товарищей, но, пробыв достаточно долго на севере, уже привык к безумным поступкам своих соратников и научился не спрашивать лишнее. Он больше не удивлялся злым взглядам людей. Порто даже подозревал, что, будь у него зеркало, он увидел бы такой же свой взгляд.
– Завтра утром у нас не будет времени, – сказал Эрлинг. – Занимайся своими делами сейчас.
Он посмотрел на Порто, и на этот раз в его глазах было что-то еще, помимо пустоты.
– Мы должны помнить павших друзей. Всех, кого сможем! Поэтому иди и помяни приятеля.
Порто кивнул. Эрлинг снова перевел взгляд на усмехавшийся клыкастый череп.
– Мне тоже нужно воздать дань кое-кому.
Он поднял череп обеими руками, немного наклонил его и опять опустил на колени. Через миг Эрлинг начал скоблить ножом кусок сухой кожи в том месте, где шея присоединялась к голове.
– Я заберу его домой, – сказал он. – Поставлю у очага. Буду поглядывать на него и вспоминать.
– Я тоже сохраню в памяти лица наших друзей, – после небольшой паузы произнес Порто. – Старого Драги и остальных. Они приняли храбрую смерть. Ты можешь назвать их фамилии.
Эрлинг покачал головой:
– Нет. Я отвезу этот череп домой, и когда буду просыпаться по ночам в холодном поту и слушать быстрый стук своего сердца, перед моими глазами снова замелькают картины того сражения. Я буду вспоминать, как это чудовище смотрело вниз на меня. И тогда, взглянув на череп, я пойму, что гигант мертв. Он мертв!
Эрлинг кивнул и, будто доказав свою правоту, опять принялся скоблить ножом клыкастый трофей.
Покинув лагерь и зашагав к длинной тени горы, Порто удивился тому, как мирно теперь выглядела долина. Кроме огромной осыпи камней и разбросанных больших валунов, больше ничто не указывало на какие-то перемены в течение многих веков. Ворота были погребены под массой рухнувших скал. Чудовища, оставшиеся внутри горы, не подавали признаков жизни. С деревьев срывались небольшие лавины подтаявшего снега. Даже звуки лагеря, завершавшего сборы к походу, казалось, затихли на таком расстоянии.
Он медленно шел через безмолвную рощу мимо высоких деревьев, которые, возможно, появились на свет еще до прихода людей в Светлый Ард. Под их заснеженными ветвями было тихо, словно в пустой церкви. Порто надеялся, что зима начнется только после того, как он выберется из холодного Риммерсгарда. В последние дни его терзала жуткая тоска по южному солнцу, по звукам океана и запаху гавани. Герцог Элвритсхолла произвел его в рыцари, но он никогда не чувствовал себя таким пердруинцем, как теперь – в опостылевшем окружении северян и огромных холодных гор. Порто поклялся, что если ему удастся вернуться домой, он больше никогда не покинет Анзис Пелиппе. Не ради сражений – это точно. Не для того, чтобы видеть, как умирают друзья и товарищи.
На краю поляны он заметил, что могила Эндри была разрыта. Приблизившись к ней, Порто с горечью в сердце понял, что пирамиды собранных камней оказалось недостаточно для удержания падальщиков. Затем другая мысль прокралась в его ум, сковав внутренности леденящим холодом. Стоя над ямой, он осматривал землю и камни, разбросанные вокруг могильного холмика. Они были вытолкнуты наружу.
Похоже, он зря молил Бога о том, чтобы могила Эндрю осталась за пределами ужасных норнских чар. Следы костлявых пальцев на земле, копавших вверх, словно лапы крота, говорили сами за себя. Могилу разрыли, но не снаружи. Хотя все еще имелся шанс, что восставший из мертвых Эндри был вторично убит и погребен вместе с другими кадаврами.
Порто повернулся, чтобы уйти, и тут его взгляд скользнул по южной стороне поляны. Он увидел в зарослях молодых деревьев – высотой всего в два человеческих роста – неподвижную фигуру, напоминавшую пугало на наббанском поле.
