Солдаты наставили автоматы на Гудиняна. Фокусник усмехнулся, продолжая играть пистолетом. Перекидывал его из руки в руку, вертел на пальце. Быстро, ловко, красиво. Артист.
– Юра, – негромко позвал Артем. Сделал шаг к фокуснику, поднимая руку. – Юра, не надо.
Циркачи вдруг надвинулись со всех сторон. Солдаты растерянно оглядывались.
– Юра, верни оружие. Хватит играться.
Артем поймал взгляд Гудиняна и покачал головой. Не надо. Хватит на сегодня жертв. Фокусник помедлил. Затем перекинул пистолет рукоятью вперед и протянул офицеру.
Артем кивнул. Оглядел родные лица циркачей. Они ловили его взгляд и кивали ему – да, брат. Мы с тобой, брат. Держись, брат.
На Гудиняна страшно было смотреть. На шее вздулись вены, в виске билась жилка. Фокусник с трудом держал себя в руках. «Не надо, Юра, – взглядом сказал Артем. – Все будет в порядке».
– Спасибо, Юра. Я иду с вами, – сказал он офицеру. – Меня будут судить?
– Да.
– Когда состоится суд?
– Трибунал, – поправил офицер. Вытер бледный лоб ладонью. Кажется, он понимал, каких неприятностей только что избежал. Подразделение «Ц» это не шутки. – Завтра. Не волнуйтесь, сейчас тянуть не будут.
Артем сложил руки за спиной и пошел. Как свободный человек – последние пятнадцать минут свободы.
– Артем!
Сердце стукнуло раз – и замерло. Артем сбился с шага.
– Артем! – девушка рванулась к нему сквозь толпу. Ее удержали циркачи.
Изюбрь. Девушка-олень.
Беги, лесной олень… для моего хотенья…
Артем остановился. В спину ему ткнулся конвоир, но Артем даже не пошевелился. Конвоир недовольно заворчал, поднял было «калаш», чтобы ударить его прикладом… Артем коротко взглянул через плечо. Конвоир осекся, перевел взгляд на смершевца. Тот покачал головой: не мешай.
– Артем! Мимино, ты… – Изюбрь замолчала. В глазах стояли слезы. И какое-то странное ожидание. Ожидание чуда, может быть?
– Я… должна тебе сказать…
Артем мотнул головой.
– Я отхожу в сторону и стараюсь ему не мешать. Так, кажется, было в твоих стихах?
– Вернись, – попросила девушка. И к солдатам: – Отпустите его, пожалуйста. Я вас очень прошу. Он ни в чем не виноват. Пожалуйста! – глаза ее были полны слез, голос прерывался.
Толпа загудела.
– Он дезертир, – сказал офицер. – И, возможно, шпион.
Слово упало тяжело, словно рельса. Бдынь! Толпа расступилась, пропуская патруль и арестанта.
В последний момент Артем обернулся.
– Это ничего, – сказал он. – Я напишу! – крикнул. – Обязательно напишу тебе. Слышишь?!
– Хорошая девушка, – сказал офицер. – Эх, ты.
Коридоры, коридоры. Затхлый душный воздух. Какие-то люди. Пока его вели к месту заключения, Артем молчал. И только, когда открылась дверь камеры, спросил:
– Что там, наверху?
Офицер пожал плечами. Но все же ответил:
– Говорят, снег идет.
– Снег? – Артем помедлил, прежде чем шагнуть в темноту. Снег он видел только на картинках. Рождество, Новый год, счастливые дети. – Снег – это хорошо. Красиво.
Глава 31
Эрмитаж
За окнами дворца белая пелена – снег продолжал падать. В следующем зале было разбито окно. В него временами врывался ветер, разбрасывал снежинки по залу. Вокруг шедевров прошлого кружилась белая крупа.
Путники притихли. Залы дворца, хотя и пострадавшие от времени, производили сильное впечатление. Компаньоны шагали, завороженные, вертели головами.
