Суровые мужчины в париках, потемневшие, вздувшиеся от сырости красотки взирали на пришельцев со стен. Герда поежилась. Взгляды людей, умерших несколько столетий назад, совсем не добавляли ей бодрости.
Скорее неуютно. Смотрят и смотрят.
Компания, не сговариваясь, остановилась. Огляделись. Оказавшись под защитой от ветра и снегопада, все немного приободрились. Хотя внутри здание не слишком внушало оптимизм.
Они разошлись по залу. Две картины еще продолжали висеть на стене, хотя и покосились. Остальные лежали на полу. Одна из картин была безжалостно вырезана из рамы. Видимо, кто-то из диггеров постарался.
«Ладно, если для души брал, а если для костра?» – Герда покачала головой. Убер стоял посреди зала, широко расставив ноги, разглядывал шедевры и покачивался на носках.
– Если бы тебе предложили забрать в метро одну картину, какую бы ты взял? – спросила Герда.
Убер задумался. Хмыкнул.
– «Мону Лизу».
– Она в Лувре, – сказал Таджик. Герда и Комар переглянулись. Во дает, Таджик! Все знает.
Убер почесал резиновый затылок.
– А! Ну тогда… хмм, «Грачи прилетели».
– Эта в Третьяковке, в Москве.
– Хмм. «Три богатыря» Репина.
– Вообще-то это Васнецов, – поправил Таджик. – И она в Москве.
– «Прогулка по тюремному двору». Ван Гог.
Таджик вздохнул. Сказал мягко:
– Убер, ты уверен, что именно эта жизнерадостная картина нужна тебе в темном мрачном подземелье?
Убер хмыкнул.
– Ладно, уговорил, языкастый. Меняю свой выбор. Пусть будет Клод Моне, «Завтрак на траве».
– Это тоже в Москве. Музей искусств имени Пушкина, второй этаж…
– Опять?!
– …зал импрессионистов, – невозмутимо закончил Таджик.
Убер присвистнул:
– Они что, там, в своей Москве, совсем оборзели?!
– Продолжаем экскурсию по городу Петра Великого! – сказал Убер. – Комар, возьми «калаш».
Они обменялись оружием. Передали друг другу патроны и рожки. Комар повесил на шею старый привычный автомат, проверил предохранитель, рожок. Убер перезарядил дробовик. Щелк. Щелк, вставил патроны. Передернул помпу. Пошел впереди, закинув дробовик на плечо.
– А теперь, дамы и господа, внимание! – провозгласил он. – Немного культуры!
Комар с Гердой переглянулись. О, нет.
Убер повернулся к компании:
– Я знаю, вы будете злиться. Но я все равно должен предупредить вас о некоторых правилах.
– Ты здесь уже бывал? – удивилась Герда.
– Ну, постольку-поскольку.
– Это как?
Убер ответил уклончиво:
– Каждый день что-нибудь меняется.
– Вы слушаете? – начал он. – Главное правило, правило номер один – идите за мной и делайте как я. Второе правило: если отстали, найти вас будет нереально. Такая вот аномалия. Тут можно заблудиться… в трех соснах. И до Катастрофы можно было, если честно, но – сейчас здесь происходят очень странные вещи. Вроде идешь прямо, а оказываешься за спиной шедшего за тобой или вообще в другом конце здания. Особенно опасны повороты. Тут есть парочка, которые ведут не туда, куда должны. Мой приятель Седой рассказывал, что однажды повернул в коридоре и в следующий миг оказался в другом конце города, где-то у Дыбенко. Ходят упорные слухи, что тут есть один поворот, который ведет прямо в Москву, в музей имени Пушкина.
Правило номер три. Иногда тут загораются лампы. Не бегите, не кричите, не хватайтесь за оружие. Электричества, естественно, здесь нет со времен Катастрофы. Но вспыхивающую лампу я видел лично. Причем, что интересно, провод у нее был выдернут из розетки.
– Что еще? – Убер помедлил. – Ага! Иногда слышны голоса. Словно люди идут рядом и беседуют. Голоса будто прямиком из прошлого, потому что обычно говорят о какой-то ерунде времен до Катастрофы. Постмодерн, деньги, цены на нефть, современное искусство, котики, но чаще какие-то сериалы.
