Темные глаза гадалки смотрели на Артема в упор.
– Ну, что молчишь, мальчик? Ты все еще хочешь меня любить?!
Он повернулся и вышел.
– Мальчик! – услышал он за спиной – Мальчик, вернись! Артем! Пожалуйста!
Он остановился.
– Иди сюда. Поцелуй меня, мальчик.
Он замер.
– Не заставляй меня говорить «пожалуйста». Или ты боишься?
Он решительно повернулся и пошел к ней. Остановился рядом. Руки словно чужие, не знаешь, куда их деть.
Гадалка смотрела на него. В ее взгляде была странная смесь издевки и мольбы.
– Пожалуйста, – сказала она.
Поцелуй. Ее губы пахли дешевой водкой, табаком, вишней и – чем-то невыносимо женским. Артему показалось, что голова его оторвалась и летит вверх. Так воздушный пузырек уносится в глубокой воде. И голова его выскочила на поверхность, и прыгает по волнам, словно поплавок…
Цветные сполохи. Сладость. Наслаждение.
– Питон нас убьет. Сначала меня, потом тебя… – пробормотала она. – Пусть, пусть.
Сладость. Горечь. Вспышки в глазах.
Пощечина. Звонкая, как выстрел. Артем отшатнулся, щека горела огнем. Дикая его натура вспыхнула пламенем, кровь вскипела. Он сжал кулаки. Вскочил на ноги, отступил на шаг.
– За что? – сказал он.
Лахезис засмеялась. От ее смеха по коже пошли мурашки.
– Глупый-глупый мальчик. Но такой красивый. Такой милый.
Мальчик?! Артем усилием воли заставил себя сдержаться.
И тут он понял, что она чудовищно, безобразно пьяна.
– Ты думаешь, я пьяна, мальчик? – она прочитала это в его глазах. – О, да. Я пьяна. Но еще я искренна. Знаешь, мальчик, как мне здесь душно?! О, ты не знаешь! Ты ничего не знаешь. Питон… Это он меня душит. Он такой, прекрасный, сильный, заботливый, все сделает, все проблемы решит. Он такой – мечта. Душная слепая мечта каждой женщины.
Знаешь, сколько раз я решала бежать от него? Сотни раз. Но ничего не получилось. Наверное, мне просто не хватает смелости.
Она смотрела на него темными глазами, полными страха и тоски.
– Потому что он найдет меня и убьет. Я знаю. В нем это есть. Он тоже в своем роде Пожиратель, наш Питон. Вроде того, что схватил меня на Парнасе. Только объятия его ласковей и – крепче. И он никогда не отпускает свою добычу. Можешь поверить. Ты в этом еще убедишься, мой мальчик. Убедишься. А теперь иди. И забудь меня. Слышишь?
Артем вышел из палатки гадалки, остановился. Теперь он хотел пойти и умереть. Как угодно, лишь бы сдохнуть. Лишь бы она пожалела, что так обошлась с ним. Лишь бы…
Он все еще ощущал, как горят губы от поцелуя. И ее запах… он был вокруг него, впитался в одежду, в волосы, в кожу. Артем покраснел. Что, если сейчас каждый поймет, что он целовался с гадалкой?
А что, если это поймет Питон?
«Он тоже в своем роде пожиратель», вспомнились слова Лахезис.
Плевать я хотел, подумал Артем упрямо. Плевать я на него хотел. На все его угрозы.
Поцелуй жег губы, словно напалм. Прожигал насквозь.
Как пьяный, натыкаясь на вещи и людей, он добрел до стены и уткнулся в нее лбом, чтобы остудить жар.
«Он убьет нас. Сначала тебя, потом меня». Слова Лахезис. Нужно бежать отсюда. Но согласится ли гадалка? И как это вообще провернуть? И эта пощечина…
Артем сжал зубы до скрипа.
– Черт! Черт! Черт! – он ударил кулаком в стену. Бетон глухо отозвался.
Он поднял голову и вздрогнул, увидев, что маленькая акробатка наблюдает за ним. Значит, она все видела? И все слышала?!
Уши словно раскаленные. Того и гляди, зашипят.
– Значит, ты здесь из-за нее?
– Не твое дело, – буркнул он. Отвернулся.
Лана помедлила.
