Когда в голове все окончательно разлеглось по полочкам, я сделал несколько звонков. Сестре в Нижний тоже набрал.
Самолет собрали – наклейки только чуть-чуть тяп-ляп, но на это глаза закроем – клейщику флагов и логотипов шесть лет от роду. Собирая игрушку, я вдыхал каждое мгновение, каждую секунду общения с Гавром. Казалось, мое сердце превратилось в исколотую подушечку для игл, которая пульсировала нежностью. И печалью. Но Гавр моего настроения не заметил – слишком был увлечен. И славно. Зато каждая деталька клееной авиамодели (британского штурмовика Harrier GR) обрела для меня огромное значение – будто мгновения с Гавром превратились в крохотные частички игрушечного самолета. И каждую я подолгу грел в пальцах, а потом прикреплял на нужное место. Сегодня я вызвался и почитать Гавру перед сном. Ольга довольно хмыкнула и отправилась на теледиван. Однако через полчаса, когда сын сосредоточенно засопел, я увлек ее с теледивана на супружеское ложе. И там так же смаковал каждую частичку ее тела, каждое мгновение нежности.
– Ты какой-то необычный сегодня… Ты точно на работу идешь? – спросила Ольга, закапываясь в подушки, пока я одевался.
– На работу, Оль, на работу. Кстати, включи «Волну», если не уснешь. Я там интересный монолог приготовил.
– Чего это ты вдруг монологами заговорил? – зевнула она. – У вас же обычно: пару слов после песни и еще пару до… Через сколько включить-то?
– Давай через час.
– Ладно. Если не усну.
– Уснешь – пожалеешь, – попытался я превратить вполне серьезное послание в шуточную угрозу.
– Ну… раз так… Пойду чаю себе заварю, – она нехотя скользнула в ночную рубашку, чмокнула меня в щеку и поплелась на кухню.
– Пока, Оль. – Я вышел на улицу.
Мотор новенького «Шеви» – несмотря на холодный день – отозвался на команду стартера с готовностью. Я ехал на радио и думал о том, что вот эти мгновения, такие обычные: общение с ребенком и женой, поездка на машине, черные силуэты деревьев за окном, приятная музыка из магнитолы, – мы совсем не замечаем в текучке. Но однажды приходит понимание, что каждое из них – на вес золота. Но приходит оно слишком поздно.
Лена Громова была из радиоветеранов. Ей было под сорок, «Одной волне» она отдала, что называется, лучшие годы, но сейчас то ли голос ее приелся, то ли просто не в тренде – сидит на ночных эфирах без надежды вернуться на дневной. Я зашел как раз на ее словах:
– Дорогие друзья, напоминаю, что мы с вами на «Одной волне». Помните, чтобы впустить свежий воздух, надо приоткрыть форточку, а для того, чтобы впустить теплую волну музыки, надо лишь немного покрутить ручку вашего приемника и найти на радио шкале цифры сто один и один, то есть настроить его на «Одну волну» с нами. А точнее, со мной, Леной Громовой и Алоном Волкером с композицией Sing Me To Sleep…
– Привет! – Ленка отложила наушники. – Ты чего так поздно? Забыл что-нибудь?
– Да нет, просто мимо шел. Скучно стало, решил зайти на родное радио, погреться, – озвучил я заготовку, краем глаза заметив, что рядом с пультом стоит пластиковая поллитровка с недопитой фантой. – Что-то я давно не видел радиоприемников со шкалой, – добродушно съязвил я. – Ты ничего не перепутала?
– Умник, – не обиделась Ленка. – Покурить не хочешь?
– Не, – соврал я, так как хотел, и очень, – сходи, я посторожу, чтобы пульт не украли.
– Пора бы уже. Может, тогда наконец новый купят. – Ленка хлебнула из бутылки и вернула (!) ее на столик возле дисплея. – Ладно, я быстро.
Все получалось идеально. На радио, как я и предполагал, не было никого, кроме Ленки и вечно дремлющего на боевом посту охранника Сереги. Оно и понятно – среда. Это по пятницам и субботам здесь нередко творческие кадры зависают далеко за полночь в общем алкогольном порыве. Среди недели такое редко. Не успел я прийти, как Громова слиняла покурить… И бутылку с недопитой фантой оставила – как на заказ. Даже чаю не придется предлагать.
И тут я, вставший было со стула, чтобы сделать то, что запланировал, снова сел – настолько поразила меня пришедшая мысль. Неужели даже в этой ситуации работает дьявольская карта? А с другой стороны, почему нет?
Я сделал глубокий вздох и извлек из кармана бутылочку с израильским сонным зельем. Левочка, когда услышал, что я порой мучаюсь бессонницей, подарил мне этот флакон. И вот пригодился. Десять капель достаточно для глубокого сна? Я вылил в фанту треть флакона – капель тридцать, наверное. Больше не посмел – умрет еще не дай бог, что будут делать слушатели, у которых приемники со шкалой?
Вернувшаяся Ленка первым делом захотела запить сигарету – не иначе, опять карта работает. А что, куску пластика без разницы – его каким-то волшебным образом настроили на всяческую помощь владельцу, вот и пашет.
Поговорили еще минут пятнадцать о чем-то неважном, и все – Ленка наушники надела, руки на фейдеры положила и… засопела. Я подождал минутку, потом бережно ее руки с пульта убрал, чтобы случайно в эфир Ленкин храп не ворвался, снял наушники, а ее саму аккуратно на диванчик перенес. Она даже не пыталась включиться в происходящее – видимо, и правда хорошее снотворное.
Выключил ее и мой сотовые. Предстояло сделать еще одно – снять трубку с телефона на пульте охранника. Понятно, что через пять минут, как я в эфир выйду, руководство об этом узнает. Ну, через десять. И сразу же начнут охране звонить – что, мол, у вас там происходит?! Но от этого шага я отказался – сотовый-то Серегин никак из его кармана не выужу, а значит, все равно дозвонятся. Будь что будет.
Я сел за пульт и решил говорить вообще без фоновой музыки. Так больше внимание привлечет.
