— Ну ничего, — успокоила ее я. — Скоро Кощей придет, а с ним ничего не страшно. Правда ведь?
— Правда-то правда. Да только как же мне дальше жить, коли одна справиться не смогу? Нет, Верико, надо самой проблемы решать, не дело за чужой спиной прятаться.
Тут я с ней поспорить не могла.
Хозяин вернулся через десять минут, неся в руках две начищенные до блеска кружки.
— Вот, пожалуйте, девоньки. Экая вкуснота сегодня получилась!
Со стуком поставив посуду на стол, чему-то ухмыльнулся и направился к выходу из харчевни.
— Ну, — сказала я, — как думаешь, пить или не пить?
— Не пить. Смотри, двери запирает… Эх, беда будет! Не дергайся, Верико, спокойно сиди, будто не заметила ничего.
— Может, уйдем? Зачем судьбу испытывать.
— То не для судьбы испытание, а для меня. — Либуша вздохнула и потянулась к кружке. — Хоть гляну, что намешали.
— Да чего глядеть-то? Ясно ведь, дерьмо там.
— А запаха нет. — Царевна повела носом. — А ну-ка, дай твою, может, не для меня козни строят, а ты им чем насолила?
— Я-то тут при чем?
— Не знаю, может, Кощею навредить хотят. Ты ж вроде как его невеста.
— И что? У Кощея таких невест каждый год по три штуки.
— Ну не скажи. — Либуша усмехнулась. — Других-то он так долго подле себя не держит.
— А это не он меня держит, я сама держусь. Всеми лапками.
Царевна рассмеялась.
— Вы друг друга стоите. — Либуша повертела кружку в руках, принюхалась. — Кажется, и у тебя ничего не добавлено.
— Не может быть.
— Вот то-то и оно. Не может.
— Вдруг просто не заметно?
— А сейчас проверим. — Либуша отпила глоточек из моей посудины. — Хороший мед, свежий.
— Ты зачем пьешь? А если яд?
— Что же, он в собственной харчевне царевну убьет? Не дурак чай.
— Отчаянная! — ахнула я, отодвигая ее кружку подальше. Нет, на подобное безумство сама не решусь, мало ли что там.
— Вся в батюшку, он тоже по молодости страха не знал, это уж потом чудить начал. А знаешь, как он с маменькой познакомился? Дивный случай произошел. По осени, значит…
Но не успела Либуша поведать о знакомстве своих родителей, как запертая дверь сотряслась от гулких ударов.
— Никак Кощей воротился! Ой, злой видать… А вон и хозяин выбежал, гляди, как побелел. — Царевна воззрилась на трясущегося трактирщика. — Чего уставился, добрый человек? Иди отворяй гостям ворота.
Мужик икнул, но дверь открыл.
— Рановато заперлись, — гаркнул мужской бас. — Заходи, ребята, открыто!
На пороге возник молодой темноволосый красавец со смешливыми синеватыми очами.
— Если это Кощей, то как-то резко он похорошел, — промямлила я, во все глаза уставившись на новоприбывших.
— И одежонку новую нашел, — добавила Либуша.
— О! Девицы-прелестницы! — Молодец нас все-таки заметил, видимо накосячил Бессмертный с заклятиями, ни фига не помогают. — А чего одни скучаете? Где мамки-няньки? Неужто из-под крылышка отцовского сбежали? — заулыбался он, направляясь в наш угол.
Либушка тут же отпрянула от свечей, отодвигаясь в тень как можно дальше, чтоб не только лицо спрятать, но и косу рыжую укрыть, уж больно приметная.
— Все-таки не Кощей, — сделала вывод я, тихонько вздыхая. А что? Мужчинка-с-картинки, прям любо-дорого поглядеть. — Ну и чего тебе надо, любезный? Мы тут сидим, никого не трогаем, медок попиваем.
— Хорош медок-то? — белозубо усмехнулся он.
— Неплох. — Я пододвинула нетронутую Либушину кружку. — Вот, сам попробуй.
— Верико…
— Тсс! — шикнула я на царевну, наблюдая, как подопытный делает первый глоток. — Ну что? Как ощущения?
— Вкусно! Только сладок очень.
— Ну так мед не вода. А не крепок ли? Голова не кружится?
