— Тебя опоили, слышишь? Кощеева она! А вся твоя любовь и желание — ненастоящие!
— Она моя!
Либуша чуть отодвинулась.
— Мне же мед предназначался, а ты по ошибке хлебнул.
— Моя!
— Ее первой увидел, вот и думаешь про любовь. Да коли я б в тени не сидела, сейчас бы меня уговаривал.
— Пошла вон!
— Да послушай…
— Вон! Все вон! — Нож опять дотронулся до Либушиной шеи.
— Иди, — шепнула я, — найди Кощея…
— Моя! — зарычал обезумевший Иван.
Ой-ой… А мозги-то у подопытного совсем отказали. Ну что за невезение!
— Мил-человек, отпусти, а? Никому не скажу, даже жениху не пожалуюсь. Ну что тебе стоит? Хочешь, денег дам? Или алмаз. Алмаз хочешь? Мне царевна обещала, — убалтывала его я, когда Либуша, решившись оставить нас наедине, побежала искать Кощея. — Алмаз лучше, чем я.
Но Иван — это вам не глупый Горислав, просто так вокруг пальца не обведешь. Да и желания у него одними поцелуями в щечку не ограничиваются.
— Моя, — в который раз повторил он, опасно приближаясь к шее. — Моя…
— Помогите! — тихо пискнула я, зажмуриваясь и чувствуя, как горячие губы защипывают кожу под ухом.
— Верико! — словно сквозь слой ваты послышался голос Кощея. — Верико…
Я повернула голову. Бессмертный стоял в дверях и с потерянным видом созерцал, как его невесту лапает незнакомый красавец.
— Кощей!
Молодец Либуша, быстро привела.
— Вот как, значит… — Бессмертный почему-то не рвался меня спасать. — Стоило пообещать, что женюсь, и вот…
— Кощей! Помоги!
Чего он стоит-то, как громом пораженный? Тактика такая, что ли?
— А где Либуша? Тоже с кем-нибудь голубится?
— Так за тобой же пошла… Ой! Тебя не Либуша привела? Тогда это не то, что ты подумал! — Иван по-прежнему крепко прижимал меня к лавке и, облизывая тонкую кожу, старался спуститься ниже, под самый ворот. — Хватит меня слюнявить, придурок!
— Да что же ты так? — Во взгляде Кощея замерцал холод, рот искривился. — Али под молодым мужиком лежать не нравится?
Ответить я не успела, так как Иван (ну точно, дурак) в этот самый момент впился в губы диким поцелуем.
— Мм! — замычала я, бешено вращая глазами.
— Подождите хоть, пока уйду, — сплюнул на пол Кощей.
— Вон, все вон! — как в бреду пробормотал Иван, на мгновение отвлекаясь.
— Стой! Его опоили! Да блин, ты не видишь, что ли, он меня держит?! Вон нож… мм… — Очередной поцелуй не дал договорить, но, надеюсь, Кощей понял.
Бессмертный внимательно поглядел на наши «страстные объятия», и, видимо, все же углядев несоответствия, подошел ближе. Аккуратно взял со стола кружку, принюхался и… скинул незадачливого воздыхателя на пол.
— Мне стоит спрашивать, кто это? — грозно выгнул бровь он.
— Подопытный, — честно призналась я. — Целуется отвратно.
— Так ты для этого опыт проводила? — зашипел Кощей. — Поцелуи сравнивала?
— Было бы с чем сравнивать, — едва слышно фыркнула я. — Кто-то до сих пор даже не удосужился ни разу… пенсионер, блин… бывший.
— Не смей угрожать моей любушке! — заорал Иван, сидя на полу.
Ого, какой грозный. Смотрите-ка, а ведь и впрямь недурен, кому-то повезет, вон как готов даму сердца защищать. Даже Кощея не боится.
— Это ты мне? — Бессмертный несказанно удивился.
— Не тронь мою любушку!
Изумленный взгляд жениха сказал о многом. Я развела руками — ничего, мол, не знаю. Сам пришел, сам влюбился, сам жениться уговаривал.
— Это моя невеста, — зловеще улыбнулся Кощей.
— Моя!
— Нет, моя. И если ты не согласен…
