Мужчина потер лоб, вздохнул, а потом вдруг ка-а-ак глянул…
— Эй, мужик, ты чего? — опешила я. — Чего глазенки вылупил, да еще такие пьяные! Вроде не самогон хлебал.
— Душа-девица, — прошептал он, не отводя влюбленного взора от моей офигевшей мордашки. — Весь твой, приказывай, чего хочешь!
— Понятно, — Либуша вновь глянула на предназначенный для нее напиток. — Любовный отвар. Ну все, Верико, теперь у тебя есть преданный воздыхатель.
— Не было печали… Надолго?
— Пока не выветрится.
— Так, может, его на улицу надо? Пусть вон дружки выведут, а то мне неохота возиться с очередным навязанным поклонником. Эй, ребятушки! Ваш друг? Ему поплохело немного, перепил, видать, уж заберите.
Но, сколько приятели ни маялись, вытащить его из харчевни не смогли. Наш незнакомец упирался, ругался, дрался, — в общем, как мог, отвоевывал место подле любимой. И все бы ничего, да только мне это совсем не нравилось.
— Уйди! Я Кощеева невеста, понимаешь?
— Злодей в плен взял? Я тебя спасу!
— По собственному желанию самолично записалась в его будущие жены, какой плен? Все по согласию.
— Он тебя опоил! Это колдовство!
— Ага, а ты, можно подумать, просто так у меня в ногах валяешься. Встань уже, горюшко… Зовут тебя как?
— Иваном. — Подопытный поднялся с колен.
— Дураком?
— Чего?
— Да так, сказку вспомнила, — вздохнула я. Ну, точно дурак, хоть и красивый, понятно, почему за него всякие Василисы замуж хотят, на личико польстились. — И чего же тебе, Иванушка, от меня надобно?
— Айда к родителям!
— Зачем это?
— Благословения просить.
Отчего же я несчастливая такая? То Горислав замуж зовет, то Иван жениться мечтает, все такие влюбленные… И только лишь Кощей просит не торопиться. И хоть бы один нормальный поклонник! Нет, либо опоенные, либо сумасшедшие. Видимо, я только таких привлекаю, как говорится, чем больше выпьешь, тем баба красивее. Н-да, незадача. Может, Бессмертному браги наварить? Авось опьянеет и тоже жениться захочет.
— Ну что же ты, девонька. — Иван подошел ближе. — Не противься, милая.
Хозяин харчевни мигом оценил ситуацию, заломил руки и умчался в подсобку. Вскоре оттуда раздались возбужденные голоса. Ага, значит, не один действовал, с помощниками. Эх, Либуша, да ты должна быть благодарна, что беду от тебя отвела, ходила бы сейчас влюбленная в какого-нибудь идиота.
Иванушка склонялся все ближе и ближе, нависая, словно тяжелая скала над тихим морем. Да только любая вода камень точит, особенно исподтишка, с самого низу. Я тоже взгляд опустила, посмотрела на мужские ноги, обтянутые кожаными штанами, и от всей души лягнула под колено.
— Сказала — не приближайся!
— Ты чего… Да я же…
Друзья загоготали и, припомнив любимую присказку «милые бранятся, только тешатся», вышли вон.
Иван покраснел. Не получал он еще от девиц отпора.
— Верико, ты поосторожнее, мужик-то не из простых. — Либуша пересела поближе. — Как бы худа не вышло.
— Какое худо может быть?
— Мы в таком платье на чернавок больше похожи, чем на царевен. А как ты думаешь, что баре с чернавками делают?
— Да не посмеет…
Посмел.
За руки хватанул, на лавку повалил, чуть ли не под юбку полез.
— Сволочь! — закричала я, впиваясь зубами в предплечье Ивана.
Либуша тоже схватила тяжелую кружку, намереваясь опустить ее на голову насильника, да не успела. Лихо выхваченный нож острием царапнул ей шею.
— Только попробуй, — процедил Иван. — Моя девка, а коли хочешь в живых остаться, не мешай.
— Она Кощеева невеста!
— Кружку поставь и вон ступай, пока позволяю.
