***
Поведение Эроса совершенно выбило Локи из равновесия, ведь сам-то он отлично знал, что компаньон чувствовал его эмоции на ментальном уровне, и, как видно, самоотвод колдуна взбесил Эроса ничуть не меньше, чем самого Лафейсона действия зверя.
После перерождения душа Локи потрескалась и раскололась, как старый кувшин, его время застыло в ту ночь, когда Лафей завершил свой варварский обряд. Тогда-то из тьмы и лунного света на свободу вырвались два зверя-защитника: Фенрир, преисполненный всепоглощающей ярости, и Эрос — воплощение нежной сексуальной натуры, преисполненной доверия и открытости. Оба они олицетворяли в себе две крайности души мага: сметающий всё на своём пути гнев и щемящую нежность. Локи ментально общался с ними, и если Фенриру стоило указать в сторону обидчика, и он с радостью разрывал на куски любого нарушителя уединения колдуна, то эгоистичный Эрос в свою сторону не признавал чётких приказов, он и сам порой диктовал Локи, как поступить. И чаще Лафейсон склонялся к подчинению, ведь ценные осколки его души манили к себе, так хотелось восстановить их, почувствовать, как сердце наполняла любовь и принадлежность к кому-то.
Охотник, как видно, показался Эросу кандидатом подходящим, и в своей излюбленной настойчивой манере кот дал понять, что отпускать Тора сейчас, когда ему грозила опасность, было недопустимо. Ветер донёс до Локи шёпот злых языков, разумом он понимал: по возвращении Одинсон окажется под гнётом святого ордена, тем более когда узнают, что охотник вернулся один. Несколько дней сделают своё дело, означенный именем Фандрал отбудет по срочным делам, и Тора не застанет. Эрос, как видно, был куда больше Локи озабочен безопасностью незваного гостя. Лафейсон предпочёл бы пустить дело на самотёк, выбросить из головы всё, что касалось охотника. Локи готов забыть о визите Тора с такой же готовностью, с какой сам Тор был бы счастлив вырезать воспоминания о ночных ласках из своей памяти. Локи надолго зациклился в своих размышлениях об охотнике.
Несколько раз он возвращался в избу. Под пристальным взглядом Одинсона он молча занимался домашними делами. Охотник не заводил разговор, тихо сидел на краю постели, держа на руках Эроса. Чёрный плут мурлыкал и млел от ласк сильных рук, Лафейсон старательно скрывал, что столь бесцеремонное отношение к Эросу просто раздражало. С какой стати кот вообще позволял себя ласкать?
Локи намеренно не обращал внимания на Тора, будто его и вовсе здесь не было, лишь поглядывал на кота. Постоянно куда-то выходил, впуская в избу осеннюю прохладу, а Одинсон вёл себя нейтрально. Домашний зверь у него на руках казался обычным, простым котом, он не делал ничего сверхъестественного. Странно другое: почему Локи отрицал, что кот — его фамильяр, а он сам колдун; о каких адептах он говорил, хотелось бы узнать. Только как это сделать?
Близился вечер, Локи снова появился на пороге своего дома с корзиной, укрытой плотной тканью. Тор с любопытством наблюдал, как хозяин выкладывал на стол свежие фрукты и овощи, глиняный кувшин с молоком. Колдун молча накрыл на стол, вытащил из печи чугунный горшок, запах печёного мяса с картофелем лишил всякого желания куда-то бежать. Одинсон предательски подумал о том, что хотелось надолго остаться в таком тепле и уюте.
— Ужин готов, — заговорил Локи, накрывая на стол. — После отведу тебя в баню.
Колдун наложил Тору добрую порцию, себе выбрал только картофель, а коту — мясо, поставил на стол. Одинсон спокойно занял место, на котором сидел за завтраком, напротив уселся колдун. Эрос подскочил на стол, быстро принялся за еду. Тор же смаковал ужин, так вкусно его никто не кормил, уже не говоря о предоставленных привилегиях: колдун уступил ему свою тёплую постель, затопил для него баню.
Локи ел неспешно, Тор наблюдал урывками, словно случайно бросая взгляд на молодого хозяина дома. Чернокнижник частенько облизывал тонкие губы, словно кот, и это казалось охотнику странным; казалось, он и щурился как зверь, с которым ругался утром. Когда тарелка Тора опустела, он сам завёл разговор.
— Ты хорошо готовишь, — сделал комплимент гость, на что Локи нахмурился, а охотник добавил: — Правда, очень вкусно.
— Я готовлю с любовью как всякое зелье, — Лафейсон вздохнул и не ожидал, что Тор продолжит разговор:
— Кто такие адепты?
— Те, кого ты обычно пытаешь и убиваешь, — равнодушно пожал плечами Лафейсон. — Вы, охотники, никогда в жизни не видели настоящих магов, только адептов. По чести сказать, я и сам не встречал подобных мне.
— Не понимаю, — покачал головой Тор. — Что ты имеешь в виду? Ты один такой в своём роде?
Чернокнижник вдруг изменился в лице, даже кот оторвался от своей трапезы, бросив причмокивать мясом, и грустно уставился на хозяина. По выражению злости на лице собеседника Тор понял, что затронул неудачную тему.
— Я что-то не то сказал? — осторожно спросил Тор.
— Добавки? — холодным тоном поинтересовался колдун.
— Нет, спасибо, я сыт. Я не хотел обидеть тебя, если что…
— Один ли я? — маг растянул губы в презрительной улыбке. — Хочется верить, что один, знал бы ты только, чего мне это стоило. Может, хочешь посмотреть сам на мою уникальность?
Локи подскочил из-за стола, как разгневанный демон, так резко, что Тор, ведомый инстинктом, поступил так же да ещё на пару шагов отошёл в сторону. Колдун нашёл искомое на разделочном столе, немедленно развернулся к гостю и рукояткой вперёд протянул острый нож.
Это будет даже забавно, так посчитал Лафейсон, а ему самому это послужит уроком, он не имел морального права сближаться с кем-то, силиться
