— Локи?
Дверь приоткрылась, колдун переступил порог и плотно притворил за собой. Одинсон замер без движения, словно истукан. Молодой хозяин здешних угодий явился обнажённый, преисполненный изящества, словно принц. Его бледная кожа притягивала взгляд, чёрный дёготь волос манил прикоснуться. Но маг словно бы и не знал о своей привлекательности, он не испытывал смущения, подошёл ближе, но пока не отдал приказа упасть перед ним ниц.
— Я затопил на свой вкус, — вдруг заговорил колдун будничным тоном. — Не люблю, когда очень жарко.
Одинсон заторможено покивал, то ли соглашаясь, то ли просто подавая знак, что слышал его, только всё внимание охотника было направлено на плечи гостеприимного хозяина, его тонкие, но такие сильные руки. Тор поспешно отвёл взгляд, когда мазнул по животу, и сам устыдился своего нездорового любопытства.
— Полей мне на спину, — миролюбивая просьба отдавала коварством. Локи не дождался ответа, обернулся к охотнику спиной, ждал недолго, Одинсон совладал с собой, и тёплый поток воды скользнул по спине. Последовал второй ковш, Лафейсон довольно потянулся, играя с гостем в забавную игру. — Ну, что ж…
Локи обернулся, поджимая губы, и потянулся к запястью гостя, тот не шарахнулся в сторону, позволил себя направить, и вот его рука касалась гладкой кожи груди. Одинсон опустил глаза, позволяя себе рассмотреть нагого колдуна. Чернокнижник открывался перед ним, как тайная комната, обнажая все свои секреты. Тор видел собственными глазами, как густым паром спадал морок. Грудная клетка была расчерчена глубокими рваными шрамами, они тянулись вниз до самого паха, а Тор просто не понимал, как Локи позволил сделать с собой такое. Кому он позволил? Зачем?
— Как ты это допустил? — Одинсон сглотнул.
— Были времена, когда я был слаб, — на губах тёплая улыбка, окружённая ореолом тонких шрамов. — Сейчас в это сложно поверить, правда?
Тор просто кивнул, соглашаясь, и повёл пальцами по шрамам, без нажима, не желая причинить боль. Одинсон опасался поймать взгляд молодого хозяина, боялся даже думать, что молодой муж был слишком красив для мужчины и прикасаться к нему приятно, словно перед ним был сам падший ангел, восставший из адской бездны ради чувственных удовольствий, жаждущий жертвоприношений в свою честь. Не к месту возникли воспоминания об убиенном Вольштагге и его желании подчинить колдуна.
— Ты так молод, — вдруг произнёс Тор и, словно обжегшись, отнял ладонь от тела, покрытого шрамами. Он опасался, что сказал лишнее, понравится ли это колдуну?
— Вовсе нет, — покачал головой Локи и ухмыльнулся, хитро прищурившись. — Ну что, сделаешь это снова? В этот раз сам, я не стану подчинять тебя.
— Я всё-таки в плену? — охотник тяжело сглотнул.
Лафейсон отрицательно покачал головой, сделал шаг и оказался так близко, что у Тора перехватило дыхание, но колдун сократил расстояние между ними затем, чтобы его шёпот слышал лишь гость.
— Я отпущу тебя даже наперекор желаниям Эроса, — зашелестел колдун. — Но у всего своя цена, надо отвлечь его внимание. Он чувствует мои эмоции, моё наслаждение его усыпляет.
— Вот как? — ладонь Тора собственнически легла на бедро колдуна, словно он принимал условия этой опасной игры. В любом случае выбор у него был невелик. — Я сделаю, что скажешь, поклянись, что отпустишь.
— Даю тебе моё слово, — Локи коснулся губами шеи охотника, вызывая опасливую дрожь. Сильная рука на бедре пришла в движение, обхватила талию, и это было странно, поскольку об этом маг не просил, как не приказывал обнимать, притягивать ближе и так бесцеремонно жаляще целовать плечи. Но Тор грубо и настойчиво целовал его плечи, ведомый не приказами и смутным желанием, он проявлял собственную инициативу, так схожую с отчаянным рывком к свободе.
Локи вдруг охватило неприятное чувство горечи восставших воспоминаний, он схватил обнажённого охотника за плечи, сопротивляясь, и, слава дьяволу, гость в один миг сбавил напор, вопрошающе заглянул в глаза.
— Успокойся, — выдохнул Лафейсон. — Отпущу я тебя, твоя судьба только твоя.
— Не понял? — Тор сглотнул, опустил руки по швам, он точно делал что-то не так, и, судя по неприязненно сжатым губам колдуна, тому это не нравилось.
— Уходи, в предбаннике чистые вещи для тебя, — Лафейсон отошёл в сторону, а Тор, окрылённый шансом на свободу, сделал пару шагов в сторону двери и вдруг замер. Ему показалось, что половицы под его ногами стали горячими, и между ними вдруг мелькнула зелёная вспышка.
«Не к добру всё это!» — громыхнуло в сознании Одинсона, он опасливо повернулся.
Колдун мог сотворить с ним всё что угодно, но то, что предстало его глазам, обескуражило и заставило Тора замереть, забыть о побеге, забыть о том, что он вообще существовал. Из тёмного угла на свет вышел человек, которого охотник хорошо знал, клубы влажного пара не могли скрыть ни его мужественный стан, ни гриву спутанных светлых волос, ни лицо.
Одинсон увидел себя словно в зеркальном отражении, только в глазах самозванца-близнеца не было и тени растерянности, не было и желания бежать отсюда прочь. Он неспешно приблизился к Локи и, нежно притянув к себе, накрыл его губы своими. Тора пробрало до костей, как
