доме, или придётся спешно уходить. Лафейсон ещё не принял решение.
— Локи, в чём дело? — Тор по взгляду колдуна понял: тот был напряжён и собран. — Ты зачем меня в дом спровадил?
— Скоро сюда пожалуют гости, — чернокнижник поднял глаза на соседа. — Тебе лучше оставаться здесь.
— Что это значит? — переполошился Одинсон. — Какие гости? Кто-то из ордена?
— Нет, — Лафейсон покачал головой. — Адепты, я не особо скрываюсь, найти меня несложно.
— Но подожди, — Одинсон в один миг растерял всю свою воинственность. — Это из-за меня?
— Из-за того, что случилось в подземельях ордена, — веско возразил Локи, он поднялся на ноги и медленно приблизился, казалось, он вообще не касался ногами пола. Охотник смотрел ему в глаза, не нарушая зрительный контакт. Лафейсон вдруг оказался так близко, у Тора перехватило дыхание. В какие-то моменты Локи мог внушать животный ужас самыми простыми действиями, и даже его недавняя исповедь о нелёгком детстве вовсе не давала основания думать, что он слаб. — Не беспокойся, тебя никто не тронет, даже если мне придётся голыми руками разорвать их на куски.
Одинсон сглотнул, осмысливая слова колдуна. Локи был той ещё загадкой. В один момент он выглядел робким и нерешительным, в другой — казался хищным зверем, которого в душе боялся каждый охотник, поскольку просто не знал, как с ним сладить. Одинсон задумался лишь на миг, потеряв Локи из поля зрения, он пытался осмыслить слова чернокнижника, опомнился, лишь когда хлопнула входная дверь. Лафейсон покинул избу, а Тор бросился следом за ним, но, как ни пытался дёргать со всей силы и тянуть ручку на себя, дверь не поддавалась. Эрос уставился в окно, с подоконника наблюдая за своим компаньоном. Одинсон рванул к нему, выглядывая на улицу. Кот отчего-то занервничал, стал мотать хвостом. В этот момент Тор заметил, как навстречу вышедшему на поляну Локи, утопающему по колени в снегу, шагали пятеро в тёмных одеяниях. Пятеро! Нет, он, конечно, понимал, что Локи сильнее, умом понимал, но не сердцем, на фоне широкоплечих мужиков зеленоглазый чёрт выглядел слишком слабым.
— Эрос, — взвился Одинсон, уже не стараясь задумываться над тем, что снова разговаривал с котом. — Я должен ему помочь! Мне надо выйти, а он запечатал дверь. Ты ведь можешь открыть, я уверен в этом! Эрос?
Наглец лишь повёл ушами, но даже не обернулся, перестал мотать хвостом, как бешеный, и внимательно уставился в окно, словно заметил там что-то интересное. Казалось, он был единственным из них двоих, кто понимал, что происходило на улице.
— Глупый кот! — в сердцах бросил Одинсон.
— Это я-то глупый?
Тор дёрнулся и чуть на стол не налетел, поскольку голос был отчётливый, насмешливый и одновременно угрожающий, только прозвучал он прямо у Одинсона в голове. Его вполне можно было спутать с голосом человека, но это точно был не голос Тора, а кроме кота здесь больше никого не было. Охотник тяжело сглотнул, выпрямился, уставился на кота дикими глазами. Одинсона всерьёз обеспокоило собственное душевное состояние. Возможно, после обряда он начал терять рассудок?
«Может, показалось?» — понадеялся охотник и, наплевав на голос в своей голове, снова подошёл к окну, ведь Локи был всё ещё снаружи, а Тор не знал, как ему помочь. Он упустил момент и не видел, как адепты приблизились к Локи, сейчас колдун один на один разговаривал с ними, явно не беспокоясь о численном перевесе.
— Почему козлы не появляются, когда могли бы явиться и открыть чёртову дверь? — рыкнул Тор, не в состоянии держать себя в руках и уж тем более смолчать.
— Ты не способен их контролировать, — голос на этот раз был отчётлив до такой степени, что у Тора не осталось бы сомнений: некто третий разговаривал с ним, если бы голос не сделал ответное уточнение: — Дурак двуногий. Так что стой и помалкивай.
Одинсон нахмурился, но отвечать не стал, не до конца уверенный, что в действительности слышал голос, принадлежащий Эросу, или какую-то его разумную часть. Между тем они оба продолжали смотреть в окно. Пока ничего особенного не происходило, но вдруг — Тор готов был поклясться, что видел — над головой чернокнижника мелькнули золотом языки мистического пламени.
— А я только-только привык к этому дому, — с тяжёлым вздохом снова проговорил голос, и Эрос спрыгнул с подоконника.
— Ты куда? — отвлёкся от окна Тор. — Ты чего это?
— Погреюсь у огня на дорожку, — не поворачиваясь, ответил кот и уселся прямо у подтопка на полу.
Одинсон махнул на него рукой и уставился в окно, продолжая наблюдать. Что ещё ему оставалось?
Ярость Локи уже давно могла бы стоить миру повсеместных жертв. При желании он мог ввязаться в войну, убивать людей сотнями, тысячами в надежде отомстить всему сущему за свою сломанную судьбу. Он мог стать новым главой святого ордена или королём, даже объявить себя богом. Но всё это было ему без надобности, колдун предпочитал скрываться, если уж он убивал, на то были весомые причины. Как в случае, когда Тор подговорил целую деревню заявиться в его владения и спалить дом. Иногда Лафейсон покидал временное пристанище прежде, чем его обнаруживали. Локи не искал ссоры с гостями, но, коль скоро к нему приходили с мечом, он не оставлял визит без ответа.
И вот к нему пожаловала группка самонадеянных идиотов. Их целью был Тор Одинсон, которого схватил орден при попытке скрыться. Услужливый и вороватый друг охотника нашептал, где можно было найти человека с прозвищем «Тёмный глаз», разумеется, за внушительное вознаграждение. Орден щедро одарил Огуна. Тор был благополучно схвачен и отправлен в подземелья ордена, где его пытали. Рассказ о том, что Локи учинил в подземельях
