ордена, уже облетел округу да и не только. Съехались все главы ордена, и Тора теперь объявили в розыск. За его голову полагалась награда, живой или мёртвый он должен быть привезён обратно и отдан орденовцам. И вот пятёрка энтузиастов-адептов дала клятвенное заверение, что колдуна доставят в орден для суда и дальнейшей казни. Разумеется, орден не догадывался, что адепты лишь свою шкуру хотели защитить, поэтому готовы были выставить козлом отпущения Тора.
— Отдай его нам, — твёрдо произнёс в итоге Маркус, полагая, что дал исчерпывающее объяснение, почему Тора стоило принести в жертву ради «всеобщего блага» — блага адептов, к которым сам Локи не относился.
Маркус был самым старым из тех, кто решил заявиться к нему с такой абсурдной просьбой: отдать Тора. И дурак бы понял: если Лафейсон устроил самую настоящую резню в подземельях ордена ради спасения человека, он ни за что его не отдаст. Но некоторые представители адептов обладали изрядной долей самоуверенности, они прожили долгую, как по меркам человека, жизнь и считали, что имели право указывать другим, как следовало поступать.
Локи слушал его рассказ внимательно, но, по чести сказать, не был особо впечатлён. Все это понимали, поэтому адепты переглядывались, не чувствуя заинтересованности зеленоглазого юнца. Он был слишком молод, и, возможно, его сочли недостаточно опытным, если решили, что он отдаст охотника.
— Нас больше, ты сам прекрасно это видишь, — стал откровенно напирать широкоплечий Маркус, он держал ответ, он взял на себя роль лидера и всю ответственность. — Мне сто десять лет, и я во многом превосхожу тебя, отдай нам то, зачем мы пришли. Нам нужен лишь Одинсон.
Лафейсон чувствовал нервозность и неуверенность своих гостей, они просто не могли понять, отчего одинокий колдун столь вольготно общался с ними, отчего не боялся.
— Я сейчас, наверное, тебя удивлю, — Локи растянул губы в улыбке. — Но Тор мой, и он останется со мной, а ты развернёшь своих людей, которые уже изрядно напуганы, и отправишься обратно.
Страх испытывали все живые существа, особенно когда чего-то не понимали. Люди боялись адептов по той же самой причине, по которой адепты испытывали неуверенность в обществе Локи. Они чувствовали неподвластную им силу, но не понимали, откуда она исходила и как с ней бороться, если уж до этого дойдёт.
— Ты не понял…— рыкнул было Маркус.
— Нет, это ты не понял, — оборвал Локи, и улыбка его стала кривой. — Если тебя так беспокоит проблема с орденом, приведи им кого-то другого, так ты обезопасишь себя и своих близких.
— Они развернут самую крупную охоту на нас, неужели ты этого не понимаешь? — взвился незваный гость.
— Отлично понимаю, — кивнул Лафейсон. — Но это не моя проблема.
— Это общая проблема! — всплеснул руками собеседник. Судя по тону и жестикуляции, его покидали остатки терпения. И не зря, он ведь пришёл за своей личной победой, хотел утвердиться, и в кругах адептов его воспели бы как спасителя. Амбициозный лидер, ко мнению которого станут прислушиваться многие, одержи он сегодня победу.
— Нет, это только ваша проблема, сами её и решайте, — надменно бросил Локи. — Я даю вам шанс уйти.
Локи отлично видел: Маркус был взвинчен, он был на пределе и не собирался уходить без того, зачем явился. Великолепный образчик знати адептов — волевой, самоуверенный, отец большого семейства и любимый муж. Дома от него ждали хороших новостей, мало кто сомневался в его удаче. Дабы самоутвердиться, он не воспользуется шансом, а так же лишит выбора своих людей.
Колдун вздохнул и заговорил, прежде чем кто-то успел что-то сделать:
— Слушайте, — Лафейсон обвёл гостей взглядом, каждого в отдельности. — Некоторые из вас ещё молоды и хотят жить. В другое время, я, не задумываясь, пустил бы вас всех на мясо, но сегодня я в хорошем расположении духа. Ваш лидер сделал свой выбор, но если кто-то ещё хочет жить, я готов отпустить. Ну, кто-нибудь?
Локи честно дал им шанс, он выжидающе посмотрел на каждого. Несмотря на страх и неуверенность, Карл и Луи были настроены воинственно, им было за что бороться; Гантер и Эрдман не уступали друзьям, но цели их были больше эгоистическими: спасение собственных шкур. Они не понимали, что в данный момент надо было бояться не ордена, а того, кому бросили вызов.
— Он нас просто пугает! — рявкнул Маркус. — Взгляните на него, он совсем ещё молод! Ему с нами не сладить.
Лафейсон невинно опустил глаза и совсем тихо прошелестел:
— Это ваш выбор.
Когда юнец снова поднял глаза, каждый из адептов увидел в зелёных омутах ярость такой силы, какую возможно было сравнить лишь с буйством бога, разгневанного глупостью людей. Волна неведомой силы охватила обескураженных адептов, такой всепоглощающей энергии никто не испытывал до этого момента. Ноги словно вросли в снег, отказывались двигаться, вызывая животный страх. Адепты, способные в некоторых пределах дурманить людям головы, в один миг сами обратились слабыми и подвластными.
Белоснежный покров за спиной колдуна, взбудораженный неведомой силой, заставил адептов раскрыть рты, а в следующий миг лица их исказились
