тех пор ангел смерти понял, что люди не заслуживали второго шанса на жизнь.
Тор вдруг осознал, что он и сам, в сущности, оказался неблагодарным и эгоистичным человеком. Он препирался с чернокнижником, сорвался на него, в грубой форме дал понять, что между ними ничего не могло быть, а потом словно смилостивился и сам же полез к Локи с нежностями. Что колдун должен был подумать? Что к нему испытывали жалость? Вот так благодарность за спасение и новую жизнь! Теперь не казалось Тору странным и то, что, убив Вольштагга, на утро Локи пытался его удержать, но в итоге всё равно отпустил навстречу своей судьбе. Ведь его было не удержать.
Тор закрыл книгу и шумно вздохнул, словно тяжесть неприятных дум придавила его к земле. Оказалось, что проще было признать Локи виновником всех бед, мерзким содомитом и проклятым дьявольским прислужником, чем признать его достойным и справедливым человеком. Тору нужно было прежде разобраться со своей мерзкой душой, чем лезть в чужую. Одинсон потёр ладонью корешок книги, будто это могло помочь справиться с неутешительными выводами, и поднял глаза. Локи стоял, облокотившись на разделочный стол, и просто смотрел на него ничего не выражающим взглядом. Одинсон не знал, как давно чернокнижник наблюдал за ним, а впрочем, пусть смотрит, не было в этом ничего плохого.
— Как тебе книга? — поинтересовался Локи.
— Интересная, — просто ответил Тор, пряча взгляд.
— Этого мало, расскажи, что ты думаешь о ней, о том, что прочёл? — не унимался колдун.
— У персонажей есть чему поучиться, — напряжённо отозвался Одинсон.
Одинсон не знал, какой реакции от него ожидал Локи. В действительности поэма вызвала сильное впечатление, ему всерьёз стоило переосмыслить своё поведение и всю свою жизнь в целом, тем более что он совсем недавно родился заново.
— Тор, в чём дело? — тон голоса сделался серьёзным. Локи уселся за стол, занимая место напротив охотника. — Всё в порядке?
Одинсон тяжело вздохнул и снова поймал взгляд Локи, тот казался обеспокоенным. В некоторые моменты Тор отчётливо видел, как менялся Лафейсон: то он был неуступчивым демоном, готовым отдавать приказы зловещему волку, то становился таким понимающим и обеспокоенным одиноким молодым человеком. И сейчас колдуна что-то беспокоило, он так смотрел, словно напротив него сидел некто родной, некто, о жизни которого он всерьёз беспокоился.
— Очень жизненная книга, неудивительно, что она тебе нравится, ты ведь похож на главного героя.
Локи нервно побарабанил пальцами по деревянной столешнице, в глазах его мелькнули неясные опасения.
— Я уже знаю этот твой тон, — неторопливо начал Локи, он потёр губы, задумался. — Обвинительный тон.
— Что? — искренне удивился Тор такому предположению. — С чего ты взял?
— Я чувствую, как тебя разрывают противоречия, мне это знакомо, я вижу, как ты сам с собой борешься, и более того, я обеспокоен твоим состоянием, — Локи помедлил и продолжил: — Я вижу, что после перерождения ты дезориентирован. Ты не знаешь, кому сейчас можно доверять, не знаешь, куда можно от меня сбежать, коль возникнет у тебя такое желание. Ты говоришь о нашей возможной близости как о чём-то само собой разумеющемся.
— Локи… — это всё, что успел вставить Тор, но и тут его оборвал резкий поучительный тон:
— Послушай меня внимательно, я искренне хочу тебя защитить, потому что я не знаю, как быстро ты сможешь восстанавливаться, если вдруг возникнет ситуация, где кто-то нанесёт тебе вред, и я не намерен проверять это. И я тебя умоляю, не нужно постоянно думать о том, что я собираюсь как-то склонить тебя к тому, что тебе противно. У нас договорённость на один год, и мы можем потратить это время с умом, я не хочу, чтобы ты дёргался из-за своих диких предположений на мой счёт. Не делай из меня большего монстра, чем я есть, хорошо?
— Локи, перестань, — скуксился Одинсон. — Не собирался я тебя обвинять. Я тоже чувствую, что во мне что-то переменилось, но ты в этом не виноват. Я сам виновник своих бед, мне давно следовало это понять. Но признаться себе в этом гораздо сложнее, чем кажется.
Лафейсон задумчиво смерил Тора изучающим взглядом и, резко поднявшись со своего места, снова заговорил:
— Я не могу тебя подчинить, я уже говорил об этом, — напомнил Лафейсон деловым тоном, словно это было некой гарантией безопасности Тора и его защищённости от дьявольских чар. — Я мог бы соблазнить при желании, но…
— Но ты не станешь, потому что не хочешь портить мне жизнь, — буквально сорвал с уст колдуна Тор. — О чём ты вообще? Моя жизнь покатилась кубарем с самого детства, не будет у меня жены, и детей не будет, и дома своего, наверное, тоже.
Локи возмущённо покачал головой, словно отрицая слова Тора, не разделяя его выводы на этот счёт. Возможно, Одинсон покривил душой, как- никак, а у него был дом — колдовская изба, откуда его не гнали, где его обхаживали, как родного и долгожданного гостя.
— Не будет, Локи, — спокойно повторил Одинсон, он чувствовал возмущение чернокнижника, казалось, Лафейсон искренне верил, что у Тора всё будет хорошо, что его жизнь в дальнейшем сложится наилучшим образом. — Но у меня есть ты, и, если существуют какие-то высшие силы, я благодарен им за твою ко мне доброту и терпимость к моему поведению.
Лафейсон с такой постановкой вопроса был явно не согласен, охотник отлично это видел.
— Лучше расскажи толком, что произошло с адептами. Ты так ничего и не сказал. О чём вы разговаривали? — быстро перевёл тему Одинсон.
Лафейсон подхватил книгу со стола, неторопливо отправил обратно на полку, выдерживал паузу и, обернувшись, ответил:
