Чем ближе я и мои люди, подходили к разгадке этой непотребности, тем тоскливей мне становилось от предчувствия большой беды. Но все по порядку:
— Тела утопленников, обнаружили сборщики клюквы, которые после первых морозов, на долбленках, ходили на Змеиный остров. Сама знаешь, самая ядреная клюква — та, что собрана после легких морозов. Поэтому они и вышли на сбор, после того, как постучалась зима. Пробыли они на острове два дня, а на обратном пути, под тонким, прозрачным льдом, который легко резала долбленка, обнаружили тела отрока и отроковицы.
Опознали их сразу: пробыли они в воде не долго, самое большее — два дня. Лица чистые, рыбной мелюзгой еще не попорченные. Воздух из тел уйти не успел, поэтому на дно они не опустились. А тут мороз! Первый лед их за одежду прихватил, они на поверхности и остались. Да и по городу уже ходили слухи, что в неизвестности сгинули двое детей.
Ягодников насторожило одно: как тела могли оказаться так далеко от берега? Ветров и волнений на озере не было. Если они утонули возле берега, то никак не могли оказаться так от него далеко. Течения, в тех местах, не было отродясь!
Вытащили тела на сушу и кликнули нас. Даже внешнего осмотра хватило, чтобы прийти к выводу: дети были задушены и уже мертвыми, вывезены в глубину Белыхи. Предположение, что дети утонули, по нечаянности свалившись с берега в воду — сразу отпала. Явное душегубство!
А когда приступили к осмотру утопленников, как это при нормальном сыске и положено — ошалели до изумления. На телах детей — живого места не было! И она, и он, при жизни были снасилованы взрослыми дядями. Многими и по многу раз! У отроковицы — все лоно и попка в клочья порваны. Отрок, такое впечатление — два дня на колу просидел.
— Прости меня Княгиня, но за все время службы дознавателем, я такого непотребства отродясь не зрел! Это ж надо, так над детьми малыми поглумиться! Я после этого, две ночи заснуть не мог. Тела их, поруганные и оскверненные зверями в человечьим обличье — стояли перед глазами!
Клятву себе дал: найти растерзать варнаков за их деяния. У меня внучка — чуть меньшая годами! Как представлю её, на месте растерзанной отроковицы Таны — лицо от злости сводит до скрипа зубовного.
Взялись за это дело, я и моя команда споро, со всем прилежанием, времени своего не жалея. Да, как говорят, нашла коса на камень: ни единого следочка, ни единой зацепки! В пять кругов, чуть — ли не носом землю по берегам торили: ни одной, приятной для сыска — новины. И у народа особо не поспрошаешь. Мы сразу меж собой сговорились: держать сыск в тайне, абы не спугнуть злодеев.
Четыре дня по берегу озера колени протирали и все без результата! Решили изменить направление сыска. Пошли по торгам, кабакам и известным нам, злачным местам. Послушать, что люд по этому поводу глаголет. И тут нам повезло: в харчевне Юзика, один подвыпивший мужичок язык распустил, а я рядом, в тот момент, оказался. А болтал он о вещах — очень занимательных.
Подсел я к нему за стол, угостил ерофеечем — он и поплыл. Мгновенно стал моим лучшим товарищем, целоваться полез через лавку, да зацепился тулупом и на пол свалился. Я его поднял, отряхнул и налил еще чарку, после которой он сразу пришел в себя. А после третьей — он со всеми подробностями поведал мне все, что пять дён назад, зрел ранним утром.
Имя у него, подстатьи его занятиям — Заяц! Большой любитель он тушеной зайчатины. Вот и тем утром, он нацелился проверить петли, которые он раскинул над заячьими тропами, по молодому снегу.
Напротив Змеиного острова, на нашем берегу — небольшой лесок, в котором рыбаки, для своих нужд, сарайчик с пристанью для долбленок сварганили. Вот в том лесочке, он своим промыслом и занимался.
Так — вот: тем утром, он заметил, что возле сарайчика привязаны четыре лошади. Поскольку его сосед служит у нас в дружине, он по стременам определил, что это боевые кони. Ему стало интересно: за каким лядом, служивому люду, понадобилось утром оказаться на берегу озера.
И тут узрел, что трое в долбленке, гребут в сторону острова, а четвертый стоит на пристани и смотрит им во след. Это еще больше подогрело его любопытство. Спрятался в прибрежных камышах и начал наблюдать за странным поведением вояк. Того, что остался на пристани — он хорошо разглядел и запомнил: черноволосый, с длинными вислыми усами, скуластый и горбоносый. Не наших краев уроженец, хотя снаряжен, точно, как его сосед.
Тем временем, долбленка, прошла половину воды до острова. Гребцы осушили весла и сбросили что — то, из двух мешков — за борт. Что — он разглядеть не смог: мешал густой камыш.
Долбленка развернулась и пошла к берегу. На пристани, её привязали к настилу, забрали мешки и запрыгнули в седла. Все это — без единого слова, с оглядкой и в заметной спешке. Коней направили в город.
Заяц вылез из камыша, заглянул в сарайчик, осмотрел пристань и долбленку, но ничего интересного не обнаружил. Там где они сбросили груз за борт, вода была спокойной и на её поверхности, ничего заметно не было. Так — что свое любопытство, Заяц не утолил!
Проверив петли и забрав добычу — отправился домой. Поспел ровно тогда, когда сосед выезжал со своего подворья. Поприветствовал его и поведал о том, что он зрел на берегу озера. Тот зело поразился, задал несколько вопросов и озадаченный, отправился на службу.
Вот и весь его сказ про случай в лесочке возле озера. Больше ничего нужного, я у него вызнать не смог. Более — он не знал!
Имя его соседа, я вызнал! Это Осип, десятник пятой сотни, которая под рукой Волоса. С ним я встречаться погодил. Решил вначале присмотреться к дружине сам.
Но ничего с этого не вышло. Не жалуют гриди людей моей специальности! Взашей с подворья не выгнали, но дали понять, что мое появление возле
