пастбища, где на десятки верст вокруг, не встретишь живого человека. Особенно женщин!
Вот и приходится пастухам утолять свои естественные, мужские желания — друг с другом, или использовать для этого, своих же овец. Сородичи, это не приветствуют, но и не осуждают. Чистый, горный воздух, обильная, мясная еда, способствуют скорой выработке мужского семени! Девять лун, без женского органа — не каждый взрослый мужик вытерпит! Понимаешь, к чему я веду?
Когда прибыли три с половиной сотни воинов от Караньских родов, они обратились к тебе, чтобы ты разрешил им, разместится в шатрах, в которых они жить привыкли на своей родине. Их они
привезли с собой. Ты тут же, запросил моего изволения. Я, понимая, что они не могут жить в стенах под крышей — дала его!
Слушай далее! Живя в шатрах, пользовать друг — друга, они возможности не имели: не принято у них этим заниматься прилюдно. А мужское семя — на голову давит! Остается одно: искать утеху на стороне.
Но чего греха таить! У нашего народа, отношение к горцам складывалось веками. Хорошим и радушным — его не назовешь! Мы всегда сторонились общения с ними, считая их, темным и злобным народом, почитающим не наших богов. Ни одна женщина, даже бляжья девка, не ляжет под горца. Забоится и побрезгует! Даже за злато — серебро!
И что им остается? А одно: разбой и насилие. Они народ решительный. Сначала делают, а уж потом думают! Вот они и заманили отрока и отроковицу, пользуясь их наивностью, к себе в шатер. Всю ночь насиловали их по очереди, терзая неокрепшие тела и заткнув им рты, чтобы не полошили криками соседей.
Кстати: это был шатер, где проживала десятка Идриса, то — есть те одиннадцать воинов, которых, вырезали, через седмицу, в избушке на берегу озера.
А утром, увидев, что натворили, начали мыслить, как скрыть следы своего непотребства. Думаю, что к тому времени, и отрок, а особенно отроковица, которой было всего восемь зим — были без памяти и при смерти. Взрослая, зрелая женщина не выдержит напора одиннадцати голодных мужиков, да еще и по нескольку раз, в течение одной ночи, а тут отроковица осьми лет! — Ольга в ярости ударила кулаком о столешницу:
— Звери! Лютые звери, недочеловеки! — Встала, прошлась по горенке и снова села в свое кресло. Ярость удалось погасить. Вернее пригасить. Она продолжала тлеть где — то внутри, готовая в любой момент вспыхнуть с новой силой и выжечь все вокруг. Вместе с ней!
Несколько раз, шумно выдохнув, постаралась хоть немного успокоиться. Получилось — не очень. Тем не менее, она продолжила:
— Выход из создавшегося положения нашли простой, но такой же жуткий, как и само деяние. Руками умертвили детишек, засунули их в мешки, вывезли их на середину озера, и утопили. В спешке, допустили непростительную ошибку. Как люди прижимистые, пожалели мешки, а тела, без груза, просто выбросили в воду. В надежде, что они и так уйдут на дно.
Но им здорово не повезло. Именно в тот момент, на их беду, там случайно оказался любитель тушеных зайцев. — И Ольга подробно поведала о том, что ей доложил Соколик и ранее, начальник «спецов» — Ратища.
— Понимаешь, все сходится. Заяц видел, как четверо горцев брали долбленку от рыбацкой пристани, как что — то выбросили за борт из неё. Все это, он рассказал соседу, десятнику Осипу. Он мог поделиться такой новиной с кем — то из своих товарищей из дружины. Но тогда, никто этому внимания не уделил.
Думаю, об этом вспомнили только тогда, когда обнаружили утопленников, на том же самом месте, о котором упоминал Заяц.
А если кузнец, кому — либо поведал, как горец заводил в шатер отрока с отроковицей — сложить два и два, не составит труда.
Каким — то образом, эти вести дошли до «спецов» Ильи и Хорста. Дальше продолжать, или сам додумаешь? — Демир качнул головой:
— Не надо. Уже додумал! «Спецы» быстро провели собственный сыск, сами вынесли приговор и сами же его исполнили. Верно? — Княгиня тяжело вздохнула:
— В точку. Давай мысли далее. Обрисуй мне свое видение продолжения этой истории. — Воевода надолго задумался. Казалось, что слышно, как от напряжения скрипят его мозги. Лоб испещрили многочисленные морщины. Наконец он поднял голову, в очах застыла вселенская тоска:
— Ох, как хреново! Куда ни кинь, всюду — клин. За что нас боги, перед самым походом, в такое болото засунули? Ведь все наши планы, могут пойти псу под хвост!
Козе понятно, что горцы, не дожидаясь результатов нашего сыска — начнут свой. И страшно даже представить, что они докопаются до истины! По их законам, за пролитую кровь, надо платить только кровью, её пролившего. А они — народ горячий, норовистый, родовыми узами тесно повязанный и их, немного, немало — три с половиной сотни! Храбрых, отчаянных и жестоких — до безрассудности!
Мстить они будут — вот что! А это называется — резня между родами единого княжества! Тут уж нам не до походов! Тут нам, междоусобицу гасить придется! — В отчаянии, громко хлопнул дланью по колену:
— Княгиня, шибко думай, как мы из этого болота, выбираться будем? Тут я тебе — уже не подмога! Мозги у меня не на то заточены. — Ольга сидела с низко поникшей головой. Ответа на этот вопрос, у неё тоже не было. Демир вскочил на ноги, и как зверь в клетке, начал мерить горницу шагами. Ей это не понравилось:
— Сядь, успокойся, не мельтеши перед очами! Вместе думать будем. Должен быть, какой — то выход! Предлагаю исходить из самого худшего: горцы
