шарик.
— Проглоти его, запив чаем. И подожди.
Урос повиновался.
— Это какое-то волшебное средство?
— Можно сказать и так, — ответил Гуарди Гуеджи, — Это подарок самой древней и самой мудрой волшебницы мира.
— Какой еще волшебницы? — не понял Урос.
— Земли.
— Значит растение… какая-то трава…
— Это мак.
— Что? — закричал Урос очень зло и резко рванулся от стены, пытаясь подняться, — Как можешь ты, старый и мудрый, давать мне яд, который делает человека слабым и безмозглым дураком, точно так же как и вино, которое проклято Кораном?
— Ничто из того, что дарит нам земля, не может быть проклятием, — возразил Предшественник мира и прежде Урос успел ему что-то ответить, поднял руку, заставляя его замолчать, — Успокойся чавандоз, это средство действует лишь тогда, когда человек не возбужден и не делает резких движений. Давай, прислонись вновь к камню, который дал сегодня приют путешественнику и послушай меня. Я расскажу тебе историю вина.
И так как Урос не осмелился возразить, Гуарди Гуеджи продолжил:
— В древние времена, в Герате правил Шах Хамиран, сильный и мудрый властитель. Послеполуденное время он любил проводить в своем саду, полном цветов, фонтанов и красивых беседок, увитых зеленью. И все придворные следовали за ним: сановники, священники, предсказатели, поэты, вельможи и принцы. И вот, однажды, на кустарнике возле павильона он заметил птицу с таким ярким и необычным оперением, что он остановился пораженный, чтобы полюбоваться ею. Но в ту же минуту возле птицы появилась большая змея и уже открыла свою пасть, чтобы ее проглотить.
— Неужели тут нет никого, кто спасет жизнь этой птицы? — воскликнул Шах Хамиран.
И его самый старший сын натянул свой лук и пронзил змею стрелой, и убил ее. Но сама прекрасная птица тут же улетела и через некоторое время об этом происшествии все забыли.
Но ровно год спустя, в тот же день и час, птица появилась вновь и сделав несколько кругов над шахским садом обронила на землю ягоды, которые принесла в своем клюве.
— Как ты думаешь, что это значит? — спросил шах у своего предсказателя.
— Птица принесла тебе подарок в благодарность за свое спасение. — ответил тот.
Тогда шах приказал охранять то место, куда упали ягоды и наблюдать за ним.
Через какое-то время там выросло растение, которое никто не знал, не очень большое и высокое, но оно принесло плоды: грозди маленьких, круглых ягод. Никто не осмелился попробовать их. Кто знает, возможно, они ядовиты?
Грозди начали зреть, созревая падать и тогда шах приказал поставить под растением большую вазу, чтобы все ягоды падали в нее. Потом они начали бродить и из ягод получилась какая-то красная жидкость.
Было ли это благодарностью птицы? Или же это был яд?
И вот решили привести приговоренного к смерти узника, которому шах приказал выпить полный кубок этого неизвестного напитка.
Весь двор собрался вокруг него. Несчастный выпил и закрыл глаза.
Придворные зашептались:
— О, это смертельный напиток… Сейчас он умрет…
Но узник открыл сперва один глаз, затем второй, захохотал и голосом не раба в цепях, а господина, крикнул:
— А ну-ка, принесите мне еще один полный кубок!
Шах согласно кивнул своему слуге, и тот подал узнику золотой кубок, из которого пил только сам шах, наполнив его до краев красным соком. Затем попробовали напиток и другие. И у всех них стало легко и весело на душе…
Гуарди Гуеджи прикрыл на минуту глаза, а потом продолжил:
— Вот так, с небес, вино попало на землю афганцев, чтобы с его помощью они поняли, что такое радость.
Урос помолчал несколько секунд, обдумывая его слова.
— Предшественник мира, я знаю, что твои слова всегда несут в себе правду, но в те времена пророк еще не рассеял тьму светом книги книг, и не запретил все то, чего люди должны были избегать.
Гуарди Гуеджи ответил ему так, как он это любил делать, новым вопросом:
— Слышал ли ты, отважный чавандоз, о повелителе Бабуре?
— О шейхе Бабуре, победителе? — воскликнул Урос, — Афганце, которого в Индии называли Великим Моголом?
Древний рассказчик согласно кивнул, а затем произнес:
— Как ты полагаешь, был ли этот повелитель последователем истинной веры?
— Кто может сомневаться в этом? — ответил Урос, — Разве не он заставил индусов перейти в ислам?
— Это верно, — согласился Гуарди Гуеджи, — И думаешь ли ты, что тот, кто именем Аллаха, взял в руки меч пророка, мог нарушать запреты священной книги?
— Конечно, я не могу утверждать такое, — согласился Урос.
— Так как же тогда могло быть, — продолжал древний старик медленно, но твердо, — что во время правления шейха Бабура в Афганистане делали так много вина, что не было такого кувшина, в который бы его не наливали хоть раз?
— Значит, это происходило в нарушение запретов правоверного Бабура или же без его ведома.
— Здесь ты ошибаешься, — возразил Гуарди Гуеджи, — Он ездил сам от деревни к деревне в провинциях, где делали самое лучшее вино, и в сопровождении своих министров, поэтов и вельмож, пробовал первым сок юного винограда. Говорят так же, что однажды он заметил на поле прекрасный тюльпан и вылив вино из своего драгоценного кубка, пил вино из этого цветка.
— Этого не может быть… — пробормотал Урос.
— И знаешь ли ты, — продолжал Гуарди Гуеджи, — что Бабур шейх приказал на холме, с которого виден Кабул, построить большой бассейн? Этот бассейн, который, кстати, до сих пор существует, он приказывал до самых краев наполнять самым лучшим вином, когда принимал важных гостей, и все они — и он сам и его гости, — с удовольствием черпали вино из этого бассейна и пили его.
— Предшественник мира, — возмутился Урос, — если бы все это говорил не ты, если бы не из твоих уст слышал я такие слова…
— Пусть отсохнет у меня язык, — в свою очередь воскликнул Гуарди Гуеджи, — если хоть одно слово из того, что я говорю, лживо!
Урос вновь облокотился о каменную стену гробницы и, задумавшись, стал наблюдать за игрой пламени костра.
— Была ли книга книг во времена великого шейха такой же, как и сейчас? — спросил он наконец.
— Слово в слово, — ответил Гуарди Гуеджи.
— Значит, настолько изменилось толкование ее строк? Кто же из них, мудрецы прошлого или нашего времени, искажают истину?
— Правы и те и эти, — ответил старик.
Урос повернулся к нему и всмотрелся в лицо Предшественника мира. Бесконечное умиротворение было в его чертах.
— Получается, что я сам в праве выбирать, какому из толкований следовать? Выбирать так, как подсказывает мое сердце и совесть?
— В жизни нет другого способа. Только этот, для любых событий и вещей — наклонившись над огнем сказал Гуарди Гуеджи.
Урос улыбнулся.
