Меня подбросило на кровати ощущение ужаса и приближающейся беды. Какое-то время сидела, пытаясь привести сердцебиение в норму, затем склонилась над спящим мужем.
– Я ведь я ни разу не видела, как ты спишь, – прошептала я, вглядываясь в черты, ставшие родными. – Каждый день в предрассветный час ты смотрел на меня, спящую, целовал в лоб и уходил. А сегодня я проснулась раньше.
Я прислушалась истинным чутьем, и поняла, что времени около двух часов ночи.
Муж нахмурился во сне, словно ему снится, что отдает приказ, и я осторожно, чтобы не разбудить, провела ладонью по угольно-черным волосам. Тут же лицо принца смягчилось, и стало несколько беспомощным, что присуще всем спящим людям.
Тревога ледяной лапой сжала горло изнутри, а предательское воображение нарисовало картину: мой принц спит, как сейчас, безмятежным и глубоким сном, а в это время с разных сторон подкрадываются враги, вооруженные до зубов, с красными знаками на шеях. За ними следует кто-то или что-то, настолько черное и страшное, что у меня непроизвольно застучали зубы.
– Нет, нет, нет, мамочки, – одними губами прошептала я и положила руки на сердце, словно могла заставить его биться тише.
Не просыпаясь, муж сгреб меня в охапку и притянул к себе. Как ни старалась я успокоиться, слушая мерное дыхание принца, сколько ни рисовала картины, одна другой краше, как он возвращается с победой, а я бегу к нему навстречу, и он, соскочив с коня, подхватывает меня на руки… тревога не унималась, а лишь усиливалась.
Понимая, что еще минута и буквально заору от ужаса, я осторожно отстранилась от мужа и медленно отползла в сторону. Воздуха стало мало, показалось, что вот-вот задохнусь от страха. Если раньше, приди такое в голову, не раздумывая, разбудила бы мужа и попросила успокоить меня, то сейчас, зная, что ему предстоит завтра, не посмела его тревожить.
Стараясь ступать неслышно, я прошла в омывальную и, склонившись над раковиной, принялась плескать воду в лицо. Дверь сзади распахнулась и внутрь ворвался такой холодный ветер, что я озябла, а собственная нагота стала ощущаться, как нечто уязвляющее.
Я подхватила ночную рубашку, заботливо оставленную кем-то из камеристок на кушетке, и, когда белая ткань скрыла ноги до самых кончиков пальцев, почему-то почувствовала себя лучше. В то же время ночная прохлада приятно освежила и дыхание стало ровнее.
– Я так и сделаю, – прошептала я. – Я выйду вдохнуть свежего воздуха… ненадолго… Или спущусь в зал, где идет полным ходом работа по изготовлению снадобий. Скажу, что беспокоилась, как идет работа, даже предложу свою помощь, если понадобится. Только не лежать и не представлять все эти страшные вещи!
Затаив дыхание, я вернулась в опочивальню и закрыла дверь в омывальную, чтобы хлопнув, она не разбудила спящего мужа. Прежде чем скользнуть в гостиную, подхватила со столика аккуратно сложенный шерстяной плащ, который кто-то из камеристок забыл отнести в гардеробную.
Диларион, который уютно устроился на низкой софе в гостиной пискнул, приветствуя хозяйку, но отправиться со мной не захотел: свернулся в клубок и сладко засопел.
Зябко кутаясь в плащ, я покинула покои, но едав шагнула в коридор, вздрогнула от неожиданности.
Освещая тьму факелом и прислонившись спиной к стене, стоит Рамина. Вид у девушки сосредоточенный, брови нахмурены, а губы сжаты в линию.
– Рамина? – воскликнула я и подумала, что мой голос звучит испуганно.
– Простите, принцесса, если напугала вас, – проговорила девушка, приседая в книксене. – Я… Меня отправили спать, как всех, кто работал с вами днем, но мне не спалось, и я подумала, вдруг вам что-то понадобится…
– Спасибо, Рамина, – с чувством сказала я. – Ты в самом деле очень кстати.
Я хотела сказать, что мне не спалось, и хочу узнать, как продвигается процесс приготовления лекарств, но девушка опередила меня.
– Какое же счастье, принцесса, что вы решили затемно зажечь священный огонь в Нефритовой пещере! Нашему обожаемому господину, его высочеству Карлу Сварту сейчас, как никогда, нужны ваши молитвы и поддержка!
– Да, да, конечно, – пробормотала я, чувствуя, что почему-то не хочется спускаться в подземелье. – Молиться за своего мужа и желать ему благо – отныне моя забота!
– Вы дозволите сопровождать вас? – спросила, приседая в книксене, Рамина.
– Конечно, – отозвалась я и попросила: – Ты побудь со мной, пожалуйста.
– Жизни не пожалею для вашего блага, ваша светлость, – серьезно проговорила девушка.
В пещеру мы шли в полном молчании. Несмотря на присутствие рядом Рамины мрачные картины опасностей, что подстерегают моего принца, возобновились с новой силой, даже стали ярче, насыщенней, постепенно вытесняя реальность.
Я вцепилась в руку Рамины и сжала зубы, чтобы не стучали, но все равно перед глазами неслись кровавые сцены битв, крики, полные скорби и боли, и мне казалось, что эти видения реальнее стен бесконечных коридоров и анфилад.
Оказавшись в Нефритовой Пещере, я с таким усердием приступила к зажиганию свечей в подсвечниках в стенах, словно за мной гонится вражеское войско.
