А когда пришел черед зажигать огонь в чаше, вдруг обернулась к Рамине и быстро, словно боясь передумать, выпалила:
– Могу ли я верить тебе, Рамина? Что никогда никому не расскажешь, о чем хочу спросить сейчас?
К моему удивлению девушка рухнула на колени, и обняв руками мои ноги, произнесла:
– Я клянусь вам в своей верности, принцесса!
Торопливо подняв девушку с колен, я, не веря, что говорю это, произнесла:
– Тогда расскажи еще раз о кровном ритуале, с помощью которого можно изготовить мужу охранный амулет!
Рамина пристально посмотрела мне в глаза и кивнула.
– Клянусь, ни одна живая душа не узнает об этом!
С этими словами она извлекла из кармана плаща свиток, исписанный древним языком, который аваронские маги называют истинным. На мгновение я отдернула руку, не желая принимать свиток, но перед мысленным взором вновь предстал спящий, беззащитный муж к которому подбираются полчища врагов. На какой-то момент показалось даже, что слышу их дыхание и чую смрад, исходящий от тел.
– Вот, принцесса, – сказала Рамина. – Это нужно прочесть, вкладывая всю магию в силу амулета, который надлежит окунуть в чашу, наполненную кровью.
Я взяла свиток и оглянулась на чашу, что покоится в руках статуи.
– Чаша есть, – пробормотала я. – Но где взять амулет…
– Подойдет любая булавка, принцесса, – сказала Рамина. – Наши женщины носят булавки на подолах плащей, от сглаза. Уверена, что на ваш плащ кто-то из девушек тоже прикрепил пару…
Рамина оказалась права.
Я отцепила одну из десяти булавок, выбрав ту, чья головка украшена янтарем и подумала, что мне будет спокойнее, если прицеплю лично заговоренную булавку к одежде мужа.
– Осталось придумать, как пустить мне кровь, – пробормотала я, и Рамина тут же достала узкий длинный стилет.
– Острый, принцесса, – сказала она. – Вам не будет больно, когда порежете им руку.
– Ради его высочества я вынесу любую боль, – сказала я, наблюдая одобрительный взгляд Рамины.
Стараясь действовать быстро, чтобы не передумать, я взлетела по ступеням к подножию статуи, и, подхватив чашу, предназначенную для зажигания огня, высыпала из нее пепел прямо на пол.
Сжав протянутый Раминой стилет, я полоснула себя по запястью и в ту же секунду капли крови гулко застучали по дну чаши, куда секунду назад положила булавку. Рамина протянула свиток, предварительно развернув его, и я принялась читать нараспев, вкладывая весь свой магический запас в каждую каплю крови, покидающую мое тело:
– Ара Варак! Ара Варак! Ара Варак!
Дэ Хасэо мэ чвэртэ зэ,
Дэ Шмалэо мы чвэртэ зэ,
Дэ Умбэртэ!
Ара Варак! Ара Варак! Ара Варак!
Стоило мне начать читать, как стены заходили ходуном, словно дворец над нашими головами содрогнулся. Боль от непредвиденного выхода магии пронзила тело, и я с трудом устояла на ногах. Не упала лишь благодаря Рамине, которая держала меня со странной для девушки силой.
Как только я произнесла последнее «Ара Варак!» раздался крик мужа.
– Элизабет! – прокричал принц, подбегая ко мне, а Рамина почему-то отскочила в сторону.
Обессилев, я осела на руки мужу, который тряс за плечи и кричал:
– Элизабет! Что ты наделала?! Что ты наделала?!
С трудом разомкнув губы, я прошептала:
– Зато с вами все будет хорошо, мой принц. Сила моей любви, помноженная на магию, убережет вас от нашествия самой преисподней…
– Элизабет, – прохрипел принц, прижимая меня к груди и укачивая, как маленькую. – Я сам маг, Элизабет! Только маг может стоять во главе Пустоши, и знаешь почему?
Глядя на горькую складку, что пролегла у губ мужа, не в силах до конца осознать услышанное, я пробормотала:
– Почему?
– Да потому что любой магический импульс делает Каравару и его приспешников сильнее! Питает его мощь… Неосторожная магия Николауса повлекла за собой вторжение в Аврору, а заклинание такого сильного мага, как ты, Элизабет… Ты понимаешь, что наделала, сердце мое?
Я ошарашенно заморгала, чувствуя, как дрожит подбородок и прошептала:
– Рамина принесла заклинание, которое помогло бы изготовить амулет для вас…
