– Посмотрел бы я на того, кто осмелился бы перечить моей невесте, – холодно сказал принц, а я невольно покосилась на виконта де Жерона.
Едва улыбнувшись, принц добавил:
– Брат не в счет. Став моей невестой, вы стали ему сестрой.
Я сглотнула, кляня себя мысленно последними словами за неуклюжесть, неловкость и отсутствие каких-либо навыков общения с принцами.
– Однако странно, леди, что вы даже не взглянули на мой Свадебный Дар, потребовав сразу сохранения жизни тому, кто чуть было не стал причиной гибели всех, подчеркиваю, всех людей Черной Пустоши. В том числе и вас.
– Ни одни побрякушки в мире не стоят жизни человека. Невинного человека, – тихо добавила я.
Бровь принца чуть поднялась, а уголок рта пополз в сторону. От этого он обрел такое сильное сходство с де Жероном, что я мгновенно перестала замечать его возраст, отстраненный вид и всепроникающий взгляд синих глаз. Передо мной словно стоял кто-то давно знакомый.
– Побрякушки, леди? – переспросил принц.
– Простите, ваше высочество, – смиренно ответила я. – Я не разглядела, что там…
– Побрякушки побрякушкам рознь, – сказал принц. – И я не знаю женщин, которые бы так легко отказались от того, что я предложил вам в качестве Свадебного Дара.
– В таком случае, вы или знаете мало женщин, или знаете их очень плохо, – ответила я и по наступившей гробовой тишине поняла, что к нашему разговору прислушиваются сотни.
– Вы правы, – тихо сказал принц. – Пора заканчивать это представление.
Пока я моргала, не понимая, что его высочество имел ввиду, он произнес так, чтобы все слышали:
– Ваш Свадебный Дар останется при вас, леди Элизабет. Удесятеренный, ибо слово мое нерушимо.
В толпе заахали, показалось даже, что кто-то схватился за сердце. Я же ощутила, что вот-вот перестану дышать от чувства ужаса, которое принялось рвать изнутри ледяными когтями. Перед мысленным взором вновь встало лицо мальчишки-мага, который корчится в языках пламени.
Чья-то рука заботливо поддержала меня под локоть, не давая осесть прямо на ступени, а принц продолжил:
– Заключенный маг подлежит помилованию. После того, как я произведу допрос и обнаружу, или не обнаружу вину, будет вынесен окончательный приговор. Независимо от исхода, ему сохранят жизнь.
По толпе придворных пронесся взволнованный ропот, в котором послышалось карканье воронов, а я присела в таком глубоком реверансе, что испугалась не встать из него без посторонней помощи.
Пальцы принца твердо взяли меня за подбородок, прямо через вуаль, поднимая лицо. Глядя на принца снизу-вверх, я вновь ощутила состояние падения и меня снова словно кто-то подхватил, от чего к щекам прилила волна жара.
Принц протянул руку, и, опираясь на словно выточенную из камня ладонь, я поднялась.
Альре, облаченный в бело-золотую ливрею, ударил в небольшой медный гонг и объявил:
– Церемония Приветствия окончена. Леди Элизабет из дома Гриндфолд приняла Свадебный Дар принца Карла из дома Сварт.
– Вы готовы к бракосочетанию, леди? – тихо спросил принц, пока толпа придворных издавала восторженные восклицания и выкрикивала поздравления.
– Да, ваше высочество, – еще тише ответила я, опуская взгляд.
Мою кисть сжали твердые горячие пальцы, но в следующий миг выпустили, и я подумала, что мне показалось.
– Сожалею, что лорд Гриндфолд не смог воспользоваться приглашением, и вы остались без опекуна в столь волнительный для вас день, – произнес принц.
Пока я хлопала ресницами, пытаясь осмыслить сказанное, его высочество продолжил.
– Роль сопровождающего вас к алтарю я могу доверить лишь одному человеку, которому верю, как себе, и даже больше. Вас сопроводит мой брат.
С этими словами его высочество отвесил легкий поклон, и, развернувшись, удалился. Человек, который стоял по левую руку, пока спускалась по лестнице, успел исчезнуть, и я поняла, это и есть тот самый наставник, который свяжет нас узами брака.
Я взглянула на виконта, который ожидает меня у подножия и вздрогнула. Взгляд виконта, направленный на меня, был устремлен словно сквозь, и я усомнилась в том, что он меня видит.
Вновь заиграла музыка и на плохо слушающихся ногах я спустилась к виконту. Тот по-прежнему смотрел сквозь меня, а я отметила, что вид у него еще более изможденный, чем вчера.
Когда заняла место по левую сторону, он поднял накрытую черным платком кисть, и я смиренно положила руку в белоснежной перчатке сверху.
Мы тронулись вперед одновременно, в такт музыке, и мне казалось, что я топчу не красную ковровую дорожку, а собственную жизнь и судьбу.
Когда замерла перед алтарем, глядя в темно-синие глаза его высочества, все равно продолжало казаться, что еще иду, и хотелось, чтобы эта красная дорожка длилась вечно, а я никогда не дошла.
