справлюсь… Справлюсь.
Вспомнились слова принца о сожалении, что дядя не воспользовался приглашением и не прибыл в Черную Пустошь. В памяти всплыл нервно дрожащий голос дяди, его трясущиеся пальцы, как он, прощаясь, отводил в сторону взгляд, и ощущение, что лорд Гриндфолд чего-то не договаривает.
– Дядю тоже приглашали, – пробормотала я. – Он должен был быть сегодня со мной… а он отказался.
Подбородок дрогнул, а в глазах защипало. Я внезапно ощутила себя самой одинокой в мире и самой несчастной.
– Осталось совсем чуть-чуть, – напомнила я себе, – чуть-чуть… Знать бы, как это происходит…
За окном ухнула птица, где-то сверху хлопнуло, словно настежь закрыли ставень. Я подскочила, еще больше сжимаясь и кутаясь в одеяло и произнесла с неожиданной даже для себя горечью:
– Никто меня не защитит. Никто.
– Вы так и не легли, Элизабет, – сказал Черный принц, закрывая за собой дверь.
Я чуть не вскрикнула от неожиданности и с трудом удержала руку, чтобы не закрыть рот ладонью. Только сейчас вспомнила, что наши с принцем опочивальни сообщаются дверью, и поняла, как глупо было ждать, что его высочество войдет через дверь гостиной.
Черный принц переоделся в рубаху и брюки простого кроя, чуть влажные волосы откинуты назад и собраны в низкий хвост.
Не зная, что ответить принцу и вместе с тем понимая, что оставлять без внимания его слова невежливо, я пролепетала, опуская взгляд:
– Да, ваше высочество.
Лицо принца вытянулось, он посмотрел на меня почти с укоризной.
– Называй меня Карлом, Элизабет. Мы одни.
От последней фразы, сказанной более хриплым голосом, я снова сжалась. Натянув одеяло до подбородка, тихо проговорила:
– Да… Карл…
– Ты знаешь, зачем я пришел, Элизабет? – спросил принц, подходя ближе. Он присел на ложе, не спросив моего дозволения, и от волнения я натянула одеяло чуть не по глаза.
Сообразив, что его высочество по-прежнему ждет ответа, я судорожно закивала.
– Скажи это вслух, – приказал принц и я не осмелилась ослушаться.
– Чтобы исполнить супружеский долг.
Принц усмехнулся.
– Можно назвать и так, – сказал он. – Но вряд ли то, что произойдет этой ночью, можно назвать одним лишь долгом.
Я сглотнула, хлопая ресницами, а принц сказал:
– Ты дрожишь.
Не зная, что ответить, я кивнула.
– Ты боишься меня?
Он впился в меня взглядом и опять пришло ощущение падения, а потом – что меня держат. От этого страх усилился, но от надежности этих неведомых объятий поняла, что никогда не упаду.
Продолжая смотреть в глаза, принц осторожно пересел ближе, словно хищник, который шаг за шагом, обманчиво мягкой поступью приближается к добыче.
– По большей мере я боюсь неизвестности, – призналась я и тихо добавила: – Но и вас тоже.
Подумав, что мои слова должны разгневать его высочество, я опустила взгляд. В следующий миг твердые пальцы подняли мое лицо за подбородок.
Наши с принцем лица оказались совсем рядом, его взгляд скользнул по лбу, щекам, губам, и, наконец, вновь вернулся к глазам.
– Боишься того, что слышала обо мне? Представляла? Боишься своих ночных кошмаров? Или меня?
Я затаила дыхание, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Но пауза затянулась и мне пришлось выдохнуть, при этом выдох больше походил на стон.
– Вас я не знаю, – наконец, выдавила я. – И вы пока не сделали ничего, чтобы я вас боялась.
Вымолвив это, я запнулась, подивившись собственной смелости
Принц отстранился, но взгляда не отвел.
– Я никогда не сделаю ничего, что заставило бы тебя бояться меня, – твердо произнес он.
От его слов внутри что-то оборвалось, а щеки снова запылали изнутри. Я смотрела в глаза его высочества и неслась в пропасть, неслась со страшной скоростью, но при этом знала, что никогда не упаду. Что меня держат.
– Ты слишком доверчива, Элизабет, – хрипло произнес принц. – И слишком желанна.
Я ощутила, как тело наливается непонятной тяжестью, мышцы слабеют, и я не в силах больше судорожно цепляться за одеяло и прижимать колени
