Вирхоф с ходу дал волю рукам, а уж это — знак серьёзной напряжённости конфликта.
В результате нещадно избитый Шлик снова кинулся в больничный барак. Тут уж капитан затаился на полу в уголке палаты, дверь же взял на мушку, подозревая: санитара надоумили-таки довести до конца задуманное. А задумана — какая-то подлость, направленная против Багрова лично. Чтобы, значит, склонить к «сотрудничеству».
Вышло иначе. Фабиан Шлик искать русского капитана не стал. Зато — наверняка без согласования с Гораном — он направился в палату, где лежал его брат-близнец. Зачем, Багров на тот момент и выяснять-то не стал. Как-то даже не подумал, что Зоран Бегич, имея вполне здорового брата, может нуждаться в его защите.
Когда же капитан, заслышав, что Фабиан выходит, выглянул в прежнее окно и увидел ампутированную ногу словенца, защищать несчастного стало несколько поздно. Любопытно, что и Горан Бегич добытую Шликом ногу его брата воспринял без выраженного недовольства: чего-то, должно, недопонял, поскольку взял эту конечность под мышку и безмятежно куда-то понёс.
Пора, понял капитан Багров, когда Вирхоф, Шлик и Бегич повернулись к бараку спиной. Куда пора, Багров не уточнял. Главное — откуда. Из продвинутой больницы европейского уровня. А где остановиться? Да, почитай, под любым кустом во дворе, который покажется достаточно густым, чтобы скрыть раненого капитана от нежелательных взглядов.
Сказано — сделано. Багров отворил воротца и быстро-быстро захромал к темнеющей во дворе стене из неухоженных кустов, за которой и залёг. Один крупный шаг наружу совершён. И крупных ошибок не самый везучий капитан пока не допустил. И то радость.
До позднего вечера Багрова никто не искал. Вероятно, Фабиан Шлик никого не всполошил известием, что раненый капитан освободился из плена носилок-трансформеров и раздобыл оружие. Отчего же не всполошил? Напрашивался такой ответ: у Шлика не хватило духу признаться в подмене. Так и не удивительно. Стоит ему только заикнуться, что русский капитан воспротивился уколу и не позволил ампутировать ногу, как Горан Бегич, не будь дураком, спросит: а чью это ногу добыл санитар? И вряд ли спокойно выслушает объяснения.
Зарослей дремучих кустов около больницы имелось несколько, причём ближние от больничного барака выдались довольно реденькими? Только присмотрись, и беглец как на ладони. Короткими перебежками — если так можно назвать долгие периоды хромоногой ходьбы, капитан добрался до более надёжного укрытия, расположенного как раз подле ворот в берёзовом частоколе. Но тут движение Багрова к свободе надолго застопорилось. На воротах стояло два мутанта в балаклавах. И не спали, не скучали, а вертели головами в поисках подозрительных прохожих. Служаки!
В ожидании удобного случая пробраться мимо часовых, капитан уснул первым. Вот как бывает!
А проснулся от разговора. Стражники-мутанты спорили, кому из них остаться на воротах, а кому пойти на торжественный ужин к Пердуну. Ясное дело, победил тот, кто был выше и сильнее — звали его Дылдой. Второго из мутантов звали просто Шнурок, а что может шнурок супротив дылды?
С другой стороны, против раненого капитана Багрова и Шнурок имел все шансы на победу. Если не прибегать к самообману, то придётся признать: рукопашная схватка с любым из мутантов просто немыслима. Или всё-таки получится?
Багров нащупал в кармане кабель от собственных электрических носилок — тот кабель, который он столь тщательно привёл в негодность. Для того, чтобы проводить ток, этот кабель отныне действительно непригоден. А если, к примеру, задушить мутанта? Тут надо пробовать.
Дылда ушёл куда-то к Председательскому дому — так, кажется, назывался длинный двухэтажный особняк, заметный ещё из-под больницы. Раздосадованный Шнурок принялся ворчать себе под нос разные неразборчивые слова несомненно ругательного назначения. Тут-то капитан и решился подобраться к нему сзади, благо, полной тишины не наступило. По пути скрутил из кабеля удавку.
Миг — и электрический кабель захлестнул мутантскую шею. Дальше работает сам узел, главное не выпустить из рук свободный конец шнура. Мутант совершает резкие движения, которыми ещё сильнее затягивает петлю под подбородком. И до сих пор тихо: ни очередей автоматных, ни крика, ни даже чересчур красноречивого хрипа. Выходит, удушить мутанта возможно?
Шнурок долго не сдаётся. Он молотит в стороны руками, на счастье Багрова — всё мимо. Пытается вертеть головой, чтобы рассмотреть нападающего, но и тут не преуспевает — от возни чёрная балаклава сбилась, прорези не совпадают с глазами, сумеречное время суток тоже не добавляет отчётливости восприятию.
Мутант уже обмяк, и Багров потянул его к кустам, когда (вот засада!) — сзади раздались шаги, да ещё голос. Дылда возвращается!
Успеет ли капитан дать дёру через ворота? Нет, не с раненой ногой. Надо скорее прятаться в кустах, из которых только что нападал на Шнурка. Только вдобавок там же схоронить и мутантское тело.
Но вот засада! Надрезанный шнур, за который Багров тянул Шнурка, неожиданно лопается. И остаётся в руках капитана — вместе со сдёрнутой с головы балаклавой. Мутант всей тяжестью шлёпается наземь, закашливается и, как будто, начинает приходить в сознание. Да, живучая порода.
Багров едва успел отползти к спасительным кустам, а Дылда уже тут как тут, да и Шнурок поднялся с колен, ошалело озираясь.
— Ты чё вернулся, урод? — процедил Шнурок, и Багрову стало понятно: драки не избежать. На сей раз мутантской.
— Ты кого уродом назвал, подонок? — ожидаемо ответил Дылда.
Дальше заговорили мутантские кулаки. Захлюпали расквашенные лица. Попадись под такой удар человек — не встал бы больше. А вот этим ничего. Даже полузадушенный Шнурок бился с отменной бодростью. Не говоря уже о Дылде, который по ходу драки что-то сосредоточенно жевал. Верно, у поваров
