Казалось бы, что за разница: Прыщ, Дыра, или даже Пердун? Все — прирождённые мутантские лидеры, все пришли в Дебрянский ареал из Чернобыльщины, сообща его подчинили… Но для некоторых европейских разведок — есть разница. Тем более — для американской.
Хозяева Супскиса — как раз американцы. Это ведь они ему сказали: Дыра не нужна. Сказали: мы работаем с Прыщом, а иначе мы не работаем. Профессор Щепаньски словно самолично слышал их бодрые самоуверенные голоса. Такому самоуверенному звучанию парней из будущей элиты НША обучают ещё с малолетства — пану ли Кшиштофу про то не знать?
Да, несомненно, всё произошло как-то так: не от большого ума, по глупой американской самоуверенности. В разведке НША давно прознали, что европейцы свои планы всё больше с Дырой связывают, а германцы — так и вовсе с Пердуном. Сами же американцы решили на Прыща поставить. Неказистый он, прыщавый, с головой самой маленькой — вот и слушаться их станет постоянно, вовсе не через раз, как это с Дырой бывало.
Нет бы сперва посоветоваться с союзническими разведслужбами — так парни из НША торговаться не любят. Они пару веков уже привыкали всех союзников держать за вассалов. И не стеснялись их ставить и нагибать перед готовыми фактами. Благо, союзники к такому и сами привыкли.
Конкурентные американские интересы, понятное дело, резко активизировались накануне исторических событий в ареале. Вот их в свете пан Щепаньски и трактовал для себя загадочную смерть Дыры.
Смерть — якобы от половых излишеств. Она наступила от внутреннего кровотечения, в котором только ленивый не обвинит Братислава Хомака. Пан Кшиштоф — не ленивый, он тоже Хомака обвиняет, но вовсе не потому, что верит в его вину. Скорее наоборот.
До чего неправдоподобны некоторые стечения обстоятельств, если они вместе ведут к чьей-то конкретной выгоде. Вот и с кровотечением Дыры, повлекшим гибель — очень уж всё непросто. Пир, на котором перебрали мутантского пойла решительно все — да после такого пира мог запросто не проснуться каждый третий! Но только несчастная пани Дыра получила смертельную пробоину, остальные заказчика просто не интересовали.
А ведь пробоина ознаменовала финал не какого-то там — исторического пира! На нём пан профессор, если кто ещё помнит, дал отмашку мутантской мобилизации. С официальным обещанием военной помощи от европейцев — это впервые за кучу лет! И Дыра приняла предложение. Да что там «приняла» — возрадовалась, как ребёнок, заранее готовая идти об руку с воинственным паном Щепаньски хоть на край земли, хоть к Москве…
А как на великий момент отреагировали пан Супскис и Прыщ? Попытались всё заболтать и обесценить. И мобилизация-де уже начата (пан Кшиштоф и Дыра просто не в курсе), и мьютхантеры почти все разбиты, и замок Брянск блокирован, и стольный замок ЧНР не сегодня-завтра падёт… Ах, господа союзники, зачем же так явно тянуть одеяло на себя!
На том пиру все перепили, но дело не в количестве, а в том, что именно и кем было подмешано в мутантское пойло. И в том, что кое-кто (кивать в ту сторону лучше не будем) остался трезв, как бутылочное донышко. Вот он-то и продырявил пани Дыру, а ославил — Братислава Хомака.
«Ославил»? Вернее, «подставил» — кажется, инструкторы из разведки НША пользуются этим термином. Ох, и любят эти ребята подставлять! В каждой своей операции обязательно сыщут, на кого бы перевесить вину. Но с мутантами — просчитались.
Ясно, почему просчитались: операцию разрабатывали у себя за океаном, о мутантах Европы знали понаслышке. Думали, наверное, что где-то в мутантском ареале действуют уголовные суды. Что Братислава Хомака немедленно схватят за убийство и мигом предадут суду присяжных, или там самосуду на лихой конец.
А того не могли предположить хозяева Супскиса, что подставляют Братилава не под уголовную статью. Вовсе нет! Убить вождя — есть ли для мутантов поступок, исполненный большего героизма? Ну, разве — убить и съесть. И огрызок от головы вождя — тогда уж отправить в коллекцию, по примеру милашки Пердуна. Сохранить для истории, так сказать.
Братислав Хомак пани Дыру до сих пор не съел — ну что ж, у него всё впереди. Зато способ убийства у всех мутантов мужского пола заранее заслужил прочное уважение. Им бы тоже так хотелось!
Впрочем, кому бы чего хотелось — увидим сей же час.
— Я ведь правда ничего не помню! — скулил Братислав, когда пан Кшиштоф подталкивал его к балкону второго этажа Председательского дома. Дурачок ещё не понял своей удачи, а профессор не спешил ему всё разжёвывать. Пусть поволнуется, мерзкий жиголо, ему полезно!
Здесь, на широком официальном балконе, уже стояло несколько людей и высокопоставленных мутантов. Из мутантов выше других держали головы Прыщ и его любовник Вертизад, из людей шире всех ухмылялся Супскис.
Он тоже ещё не знает, с тайным восторгом проинтерпретировал пан Кшиштоф супскисову весёлую гримасу. Коли знал бы, то хоть лёгкая тень тревоги пробежала бы по лицу верного сына Америки. Но если не знает, значит — Прыщ с Вертизадом не предупредили. Видно, боялись его расстроить и обозлить? Или надеялись, что присутствие Супскиса всё решит в их пользу?
Если до сих пор надеются, то зря. Мутанты — всё-таки народ, пусть и повально марионеточный. Их оценки — это их оценки, этноспецифические. И специфика вот-вот проявится, Братислав, хоть ты не ной!
Во дворе под балконом собралось широкое сходбище мутантов. Часть — с открытыми лицами, часть в чёрных балаклавах, третья часть — в красных. Эти последние до недавнего времени были личной гвардией Дыры, многих из них она у себя принимала — как официально, так и неофициально, по ночам. А всё же гвардия первая переметнулась к Прыщу. Хитромудрого пана такое не изумило: мутантской гвардии попросту свойственно время от времени предавать своих изнеженных благодетелей. Такова давняя традиция.
