не носил.
Йозеф Грдличка — тоже. Это если не считать за оружие сладкое печенье. Впрочем, хоть оно и токсично, а человеку-мутанту не вредит. Стало быть, и волка-мутанта тоже не обезвредит.
Что же делать? Можно было бы предложить уйти на Елань ещё и Горану Бегичу — тот носит пистолет, стреляет, и довольно сносно. Но Горан без брата не уйдёт, а Зоран исцелится в лучшем случае нескоро.
Попросить автомат у русских военных? Понятное дело, не дадут. Оружием они снабжают Ребят-из-Заслона, но не участников подозрительных европейских экспедиций. Будь Веселин один — может быть, но с Грдличкой — не дадут точно.
Не дадут, но потолковать с ними стоит.
На приём к капитану Суздальцеву отправились к больнице, где русские военные собирались остановиться с самого начала и, как Веселин уже знал, действительно там обосновались. По-видимому, большинство из них безвылазно сидело в больничных стенах, защищая раненых от неведомой угрозы. А может, их капитан просто скуп на увольнительные.
За всё время полевых исследований бытования в Березани скульптуры, вышивки и танца, Веселину русские солдаты встречались лишь дважды, оба раза — Мамедов и Рябинович. Наверное, не случайно эти двое держались в паре, а из соображения безопасности — хотя никто на них не нападал. Следили за ними некоторые (самые любопытные из мутантской пожилой «молодёжи»), а чтобы напасть, так ни-ни! Может, это суровый взгляд Мамедова всех отпугивал.
Нынешним утром Панайотову и Грдличке попался ещё и Горан Бегич. Этот тоже жил при больнице, но, в отличие от солдат, ходил один, без сопровождения. Сегодня он специально подходил к Председательскому дому, чтобы поискать германского врача. По-видимому, доктор из «Хирургов через заборы» в какой-то момент всё-таки нашёлся, но — наверное — снова пропал.
Позже Бегич ещё поднимался на пригорок у входа в Березань, чтобы понаблюдать издали за позорным «танцем Урожая», но близко не подходил. Не вдохновило! Веселина удивило бы обратное.
Добрались к месту дислокации военных.
У здания больницы — длинного барака, памятного Веселину по его первой, чуть не закончившейся трагически, прогулке по огороженному частоколом центру Березани — они с Грдличкой снова наткнулись на Бегича, а вместе с ним — на двоих немцев в белых халатах.
— Герр Каспар Вирхоф, ассистент; герр Дитрих Гроссмюллер, доктор, — отрекомендовал их Горан — почему-то именно в таком странном порядке.
Стало быть, нашёл-таки своего потерянного доктора. Что, разумеется, обнадёживало. Только…
Только странный солдат Рябинович, и вот это как раз удивляло, не хотел уважаемого доктора в больницу пускать. Стоял на воротах, будто сторожевой пёс, советовал приходить в другой раз, причины не объяснял.
Может, Рябинович действовал по давнему атавистическому недоверию пострадавшего еврейства к немецким специалистам. Может, чего-то не понял в указаниях командира. Может, ещё чего, но — лишь бы доктор Гроссмюллер никак не прошёл, солдат бесцеремонно остановил всех пятерых.
Возмущались немцы, ещё сильнее возмущался Бегич, уже задыхался от негодования и Йозеф Грдличка, да и Веселин чувствовал нарастающее нетерпение. Приближался взрыв — а с Рябиновича, как с гуся вода. «Не пущу», и всё тут.
К счастью, на шум из здания вышел сам капитан Суздальцев и несколько разрядил обстановку. Вернее, даже капитан вышел не просто так: Рябиновичу сперва пришлось снять с ворот увесистый амбарный замок.
Первым долгом капитану пришлось выслушать кучу агрессивных суждений по поводу Рябиновича. Суздальцев их воспринял с выражением сочувствия на тонком интеллигентном лице. Солдата, правда, не отругал, несмотря на настоятельные советы.
Затем Йозеф Грдличка предложил капитану Суздальцеву всех по очереди принять в своём больничном кабинете, капитан же — вот новая странность — сделал встречное предложение: поговорить прямо здесь, у входа. Дескать, в больнице стало невыносимо душно, да и неприбрано там сейчас.
Грдличка что-то заподозрил и хотел спорить, но инициативу перехватили немцы. Их претензии прозвучали довольно жёстко.
— Вы есть пропускать нас в этот больница! — ультимативно потребовал доктор Гроссмюллер. — Вы есть выметаться из мой кабинет!
— Ваш кабинет, — дружелюбно улыбнулся Суздальцев, — занят лично мной. Армейская субординация требует, чтобы командир располагался в высшем по рангу помещении занимаемых зданий. Как только необходимость в нашем присутствии отпадёт, мы выйдем из этого здания и вернём прежним владельцам его кабинеты. Просим извинить за доставленные неудобства.
— Это есть неслыханно, — только и буркнул немецкий доктор.
Зато включился Каспар Вирхоф, который лучше говорил по русски:
— Скажете ли вы, чем мотивирована аннексия нашей больницы?
— Обеспечением безопасности раненых, — Суздальцев решительно никак не отреагировал на слово «аннексия», ответил только по существу вопроса.
— Но почему раненые не предоставлены нам, специалистам?
— Единственно потому, — Суздальцев пристально поглядел Вирхофу в глаза, — что специалистов не нашлось в здании. За их отсутствием нам и
