назад, а до того — тоже возил бойцам Заслона гуманитарную помощь.
Другие парни на блок-посту — добровольцы, откуда только ни принесло — вот те с армейской дисциплиной почти незнакомы. Не стесняясь, вмешиваются в разговор старших. Правда, не перебивают, а дополняют его хохмами да прибаутками — бесцеремонными, но безобидными. И никакого тебе к Соколу «мой лейтенант, разрешите обратиться». В Заслоне — заранее разрешено. Здесь это панибратство — обычный стиль общения.
Капитан Нефёдов объяснил Соколу, что его БТР и ещё два сзади следуют в направлении мутантского ареала, что везут пассажиров — международную этнографическую экспедицию, которую обязаны охранять.
— Что, до самой зоны охранять? — уточнил Сокол.
— И даже в ней.
Сокол присвистнул:
— Так вас придётся пропустить дальше…
— Да, и сквозь Внутреннее кольцо — тоже.
— Неожиданно…
Кто-то из парней Сокола предположил, что в мутанты теперь записывают всех желающих, а учёные из Европы это первые просекли. Чего же тут желать? — возразили ему. А вот чего. У мутантов ведь больше прав: им в порядке исключения разрешают заниматься людоедством, тогда как люди есть мутантов без разрешения стесняются. Окончание фразы потонуло в дружном гоготе.
— А ведь среди твоих пассажиров, — заметил Сокол, — могут оказаться западные шпионы, мать их за ногу!
— Наверняка есть, — кивнул Нефёдов, — но, думаю, не в моём БТРе.
— И всё равно их?..
— Пропустить, — вздохнул капитан, — кажется, выбора у нас нет. — Что его нет, и Соколу ясно. Игра, блин, на высоких уровнях. Там заплачено.
— Но как же…
— Задние БТРы — их там два — пойдут с выключенными фарами, зато с факелами. Фары — «перегорят».
Ага. При свете факелов, укреплённых на броне, шпионы не разглядят в ночи никаких блок-постов, а сами зато засветятся. Логично. Но как же геморройно убеждать ребят из Заслона, что им следует пропускать заведомых врагов в окружённый стан мутантов — врагов человечества.
— А если мы их подобьём? — предложил Сокол.
— Среди них есть наши, — напомнил Нефёдов. — На то и расчёт. Мы обязаны охранять шпионскую кодлу. Она платит.
— И всех пустить… Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.
— Не я. С нами, во втором БТРе — полковник Снегов. Он понимает.
Только бы Снегов не ошибся в расчётах, мысленно добавил капитан.
В одном из расчётов — не ошибся. Имя полковника Снегова среди Наших-друзей-из-Заслона достаточно популярно, чтобы его именем пропустить экспедицию в Зону к мутантам. Оно прозвучало — и осталось согласовать детали.
Ещё два БТРа. Один — снеговский — где-то в часе пути, другой — часах в трёх, причём идёт по Старому дебрянскому тракту — чтобы сбить с толку вражескую разведку. Оба не подадут условных сигналов, дабы не засветить их перед неприятелем. А всё равно их разумнее пропустить.
Потом — ящики с оружием. Умнее всего их разгрузить на обратном пути, когда экспедиция двинется пешком, и все шпионы — с нею, но Сокол и его люди думают иначе. Оружие в дефиците, его не хватает прямо сейчас (всегда не хватает именно сейчас). К тому же оно — гарантия, что полковник Снегов всё ещё с людьми. А не переметнулся к мутантам.
— …Маловато выходит, — оценил кучу извлечённых ящиков лейтенант Сокол. Сколько ни дай, вывод одинаков.
— У нас ведь БТР, а не грузовик, — пожал плечами Нефёдов. — И впереди ещё два блок-поста.
Иной раз от языкового барьера больше вреда, чем пользы. Близнецы Бегичи поздно сообразили, какую штуку с ними сыграет «недопонимание» русского языка, которое сами же имитировали. Эх, досада!
Ещё на выезде из замка Брянск, когда их БТР (ожидаемо) ехал первым, а перестановки ничто не предвещало (зачем, собственно?) — да, ещё тогда, практически при первом знакомстве, Зоран и Горан стали ломать весёлую комедию перед капитаном Багровым. Комедия называлась «Словенцы русского не учили, растолкуйте, пожалуйста!».
Говорили по-русски понятно, но слегка неправильно, сами же — просили повторить ответы. С дальним прицелом, понятное дело: попробуй им потом объясни что-то такое, чего они понять не захотят!
Предупредительный капитан принял их ломаный русский за чистую монету — и включился в игру в отведенной ему роли «того, кто пробует объяснять». В азарте «налаживания диалога» Багров уделил им несколько часов своего внимания. И выглядел при этом — не сказать, чтобы подобострастно, но слишком заинтересованно для офицера русской армии.
Горан заметил, что к «светилам европейской науки» капитан Багров испытывает своего рода благоговение — ему трудно им отказать. Посидеть на
