и противотанковых гранат, то есть всего на час хорошего боя.
— Молодец, Николаенко, — скупо похвалил старший лейтенант Фоминых. — За пленными и трофеями пришлю подводы. Но вы там не расслабляйтесь и бдительности не теряйте. Ожидается крупная атака противника. Не исключено, что будут танки.
Через какое-то время подводы привезли по два термоса с гороховым супом и перловой кашей со «вторым фронтом» — будто в награду за уничтожение немецкого взвода, а не уничтожили бы — то и не привезли бы. Более того, пришел сам комбат, капитан Борисов, выслушал рапорт, похвалил, обошел позиции, посмотрел на кучу винтовок и автоматов, походил среди трупов, трогая их ногой. Николаенко сопровождал комбата. Остановились возле подвод. Капитан Борисов спросил:
— Пулеметы были?
— Не было, — ответил Николаенко, не моргнув глазом.
— Ну и ладно, — кивнул головой комбат. И добавил, усмехнувшись, заставив Николаенко покраснеть не только лицом, но даже шеей: — Если бы были, я бы их поставил на правый фланг. — Потом велел: — Винтовки погрузи, десяток автоматов можешь оставить себе. Гранаты тоже: заработал. Трупы сбросьте в противотанковый ров, чтобы не мозолили глаза. И не воняли. — И, глядя, как на подводы укладывают раненых немцев и своих, добавил: — День будет жарким. Так что не расслабляйтесь. И берегите патроны: неизвестно, как дело сложится.
— Есть не расслабляться и беречь патроны, товарищ капитан, — будто эхо подхватил Николаенко.
— Ну-ну, поживем — увидим. — Пожал младшему лейтенанту руку и добавил: — Список отличившихся представь на награждение. Но не более десяти человек. — И ушел вслед за подводами.
А в окопе гремели и скребли в котелках ложки, стоял возбужденный шум людей, только что избежавших смерти, и не чудом, а удивительной выдержкой и расчетливостью командира взвода, который как-то сразу повзрослел в их глазах, — даже в глазах тех, кто успел повоевать, — и утвердился окончательно на своем месте. И Николаенко это почувствовал, и теплая волна благодарности к своему взводу поднялась в его груди. Однако он не позволил себе расслабляться, решив, что это так себе, семечки, а главное испытание ждет их всех впереди. И, обходя своих людей, мысль эту старался им внушить, чтобы тоже не расслаблялись.
Глава 16
Над позициями батальонов на небольшой высоте пролетела немецкая «рама». Затем вернулась назад, но уже значительно выше, и стала кружить, постепенно превращаясь в маленькую букашку. Потом завыло, и сразу же несколько снарядов разорвалось вблизи опушки леса. Через минуту еще, но теперь на окраине хутора. А потом пошло-поехало.
Николаенко поначалу смотрел, как вспухают черные разрывы, не достигая правого фланга его взвода, а все больше по линии противотанкового рва. Затем они стали накрывать и все пространство вокруг. Тогда он лег на дно окопа и втиснулся в нишу, вырубленную в боковой стенке. И весь взвод его, за исключением наблюдателей, втиснулся в подобные же ниши, из которых обязательно что-нибудь да торчало: нога, рука, винтовка или автомат. Полчаса или больше Николаенко пролежал в своей нише, вздрагивая от близких разрывов, пока эти разрывы не поползли в сторону железки.
Выбравшись из ниши и отряхнувшись, он глянул на поле и ужаснулся: по всему полю, давя желтеющие хлеба, двигались немецкие танки, точно диковинные жуки-скарабеи на запах конского навоза. И это были не все танки: новые выползали из-за невысокой холмистой гряды, поросшей кустарником, тоже выстраивались в некую линию и следовали за впереди идущими. Во главе клина ползли танки, каких Николаенко еще не видел вживую, а только на картинках, и это были те самые «тигры», о которых поговаривали, что их в лоб не берет ни одна советская пушка. И хотя Николаенко в прошлом уже встречался с немецкими танками, такого количества он еще не видывал, и у него возникло ощущение, что он отсюда живым уже не выберется.
А танки, рассредоточившись по полю, медленно надвигались на позиции батальонов. Именно медленно, а не как в прошлые времена, которые врезались в память Николаенко, то есть стремительно, вздымая снежные вихри.
— Чёй-то они, а? — спросил Мамаев, которого тоже изумило необычное поведение немецких танков.
— А черт их знает, — ответил Николаенко, сдвинув на затылок каску. — Думаю, что хотят раскрыть нашу оборону, где пушки, а где что. Или боятся мин.
— А наши-то — а? Тоже, значит, подпускают поближе, — хохотнул Мамаев. И добавил: — С тебя пример берут, командир. Небось, до командира корпуса дошло, как ты тут фрицев приголубил.
— Не я один, — нахмурился Николаенко. — Я и вообще-то один раз всего и выстрелил.
— А-а, не в том дело, сколько раз ты выстрелил, а в том, что мы вовремя стрелять начали. А чуть бы раньше или позже, может, и половины бы не приконтрили.
— Не думаю, — не согласился Николаенко. — Штрафники — им назад дороги нету. Но два пулемета и автоматы — много бы наших положили.
