— Чихо театрально хлопает по диванчику рядом.
— А давай я сперва разукрашу твое лицо, а потом разберусь с этой шлюхой, — мужчина отцепляет от себя Чонгука и отталкивает того в сторону.
Чон понимает, что бежать уже некуда, еле выравниваясь, чтобы не отбить задницу об пол. Встает на ноги ровнее, одергивая задравшуюся футболку, и сцепляется с впившимися в него черными глазами напротив. Чихо замирает, пропускает выпад со стороны, но чужой кулак перехватывает за него Минхек, и одним ударом своего лба, ломает мужчине нос. У не замечает, как подбегает охрана, как того урода стаскивают вниз по лестнице, а за ними уходит и Ли, чтобы разобраться с администратором. Чихо так и сидит, уставившись на Чонгука. Минхек далеко не отходит, узнав их, менеджер подлетает еще на середине лестницы, кланяется и извиняется, впрочем, Мин слушать его не собирается, отмахивается, что все нормально, соглашается на бутылку самого дорогого алкоголя и возвращается к Чихо. Ли замирает на месте и долго удивленно переглядывается с У на этого паренька и обратно.
Чонгук шумно дышит, перед глазами всплывает все, до последней секунды, абсолютно любая мелочь из того, что Чихо вчера начал, а у Чонгука не было выбора остановить. Он хочет забыть, но чувствует, как закипает кровь, что до этого липко стекала по телу, стоит Чихо просто посмотреть, не прикоснуться даже. Чон вздрагивает, но не шевелится. Один Бог знает, чего ему это стоит. Может быть, когда-нибудь он бы смог все это стереть и научиться жить заново. Может быть. Но Чихо, который сколько не пытайся, останется в этой жизни навсегда — не позволит. Чонгук по глазам видит, как хочется тому переломить его вдоль позвоночника, разложить под собой и наказать, не понятно только для чего. Чтобы причинить боль ему или избавиться от своей собственной.
Атмосфера душит окончательно ровно в тот момент, когда Чихо мигает, и в зрачках начинают плясать пятнами искры алой бурлящей и совсем не объяснимой злости. Чонгук вздрагивает, хватается за вспыхнувшую секундным онемением грудь, потому что забывает сделать вдох, и легкие сводит опасной судорогой и, наконец-то, взяв себя в руки, делает шаг вправо, пытаясь сбежать. Ему нечего сказать. И слышать он тоже ничего не хочет.
— Сядь, — зло выговаривает У и показывает взглядом на место рядом. — Это мой клуб и ты из него без моего разрешения не выйдешь. Будь хорошим мальчиком и просто сядь, — уже спокойно добавляет он.
Чихо смотрит внимательно, границы дозволенного стираются парализующей мозги злостью, и взгляд его меняется оттенками от наглого раздевающего до опаляющего в угли с одного касания. Чонгук красивый, и Чихо вдруг понимает, что ему это нравится. Нравится, как он выглядит сейчас, и больше чем просто нравится, как он выглядит, когда умоляюще на грани протеста стонет под ним. Это возвращает во вчерашний вечер, а его неповиновение — отбрасывает на несколько лет назад, в тот день, когда отец уходит к этому мальчишке, и он ничего не может сделать — отец даже не слушает его просьб — а потому причинить Чонгуку боль сейчас, кажется действительно стоящей идеей.
Чонгук с надеждой в глазах смотрит на парня рядом с У, и не может заставить себя двинуться с места.
— Я не понял, вы знакомы? — в недоумении спрашивает Минхек.
— О да, притом очень близко знакомы, — ухмыляется Чихо. — Это одна из лучших шлюх Кена, а еще и мой братец Чон Чонгук.
Минхек протягивает руку к нетронутому бокалу с виски и залпом его опустошает. Мальчишка кажется ему прозрачным, Мин всматривается внимательнее и возникает внезапное желание встать между ними и загородить Чонгука собой. Потому что Минхек отчетливо улавливает в Чихо то самое состояние, когда он готов сделать что-либо безрассудное и настолько же глупое, что последствий потом не оберешься. Чихо как бермудский треугольник, стоит спустить стоп-кран и его замкнет, черная дыра его детских обид и собственной безбашенности затянет в себя всех без лишних вопросов — выбраться из нее будет невозможно, она сломает и перетрет, перекроит внутренности и выплюнет оплетенные болью и кровью ошметки.
Минхек почти решается сдвинуться с места и предотвратить все, что может произойти, но его опережает какой-то незнакомый взлохмаченный рыжий пацан.
— Что случилось? Сказали наверху драка и я… — к Чону подбегает Чимин и, увидев, кто сидит за столиком, замолкает.
— Привет, — мило улыбается ему Чихо, но глаза остаются такими же черными и непроницаемыми, без намека на улыбку.
— Мы уже уходим, — Чимин меняется в лице, высокомерно приподнимает брови, готовый защищаться самому и защищать побледневшего в конец Чонгука, хватает его за руку и пытается оттащить с линии огня.
— Раз уж и ты пришел, составьте мне с другом компанию, — ухмыляется У, смотря на этих двоих. — За ценой не постою, — Чихо встает с диванчика и, подойдя вплотную к Чонгуку, пристально смотрит ему в глаза. — Тебе же понравилось? И уже наверное похуй брат ты мне или нет. Я тебя уже трахнул и хочу еще. Так что поехали с нами, — шипит У в губы Чону.
Чонгук перескакивает взглядом с губ Чихо на глаза, и автоматически тянет руку к ладони Чимина, ему кажется, что все его трещины резко расходятся по швам, и один он сочащуюся из разрывов боль не удержит. Глаза у Чихо черные, в них слишком много угрозы, зрачок затапливает почти всю радужку, и Чонгук пугается еще больше, когда улавливает на самом дне желание и собственное шальное совсем отражение. Он забывает, что вокруг есть хоть что-то кроме них двоих, Чихо продолжает пожирать его глазами, и Чонгук почти чувствует пальцы У на своих бедрах и его сухие губы на своем лице и своих губах. Это опьяняет.
— Мы сегодня не работаем, — говорит Чимин и пытается оттащить Чонгука от Чихо. Момент разрывается осколками наваждения, но У проводит языком по нижней губе и, выставив правую руку вперед, держась за край выступающей балконной балки, преграждает путь к Чонгуку.
