– Дозволь. Обузой не буду.
Князь задумавшись, махнул рукой.
– Ладно. Скажи Молчану, чтоб переодел тебя.
– Спасибо.
Боярин вышел. Деян выйдя из-за стола, прошелся по горнице. Светец, со вставленной в него лучиной, чадя, плохо освещал комнату, но князю это не мешало думать. Нравился ему Веденя. Не похож он был на человека, обосновавшегося при дворе заря и постигавшего лишь науку царедворца. Бесшабашность сквозила в глазах, не было напыщенности, своенравности и высокомерия. Хотя судя по отцу, все это должно было присутствовать. Ладно, посмотрим, что будет дальше.
Спать не хотелось, и мысли Деяна перенеслись в другое русло. Половцы! Сотню лет назад, это племя перевалило широкую водную ленту Влаги, и потихоньку двигаясь, оттесняя иные племена, добрались до Дона. Захват кочевых угодий печенегов и торков в междуречье Дона и Днепра-Славуты по времени встало в четыре-пять лет. Но этого им было мало, двинулись дальше, устраивая гон на печенегов. Дойдя до Дуная, пошли бы и дальше не в силах отказаться от насыщения, да уперлись в византийские сторожевые крепости. Река и стены по кромке береговой черты, остановили захват. Теперь же аппетиты ханов нацелены на полдень. Это ожидаемо, ведь северные границы половецких кочевий встали перед пределом Руси. Сколько раз Деян невидимкой бывал в степи и видел, как к небу взметалась пыль от бесчисленных кочевых веж. От пастбища к пастбищу двигались половецкие орды, теперь пришедшие на Русь.
А молодой боярин Веденя, переодевшись в одежду отданную ему Молчаном, расположившись у костра рядом с воинами молчанового десятка, подсунув под голову седло, сладко зевнул, готовясь отойти ко сну. Прикрыв глаза, улыбнулся, вспомнил, как при отъезде с княжьего подворья, когда все княжье семейство и дворня высыпали перед теремом на проводы, встретился с глазами любимой. Увидев его в свите князя, Арина прикрыла ладошкой рот, чтоб не вскрикнуть, выражая свои чувства. Поднеся палец к губам, дал понять, что не нужно выносить узнавание на всеобщее обозрение. Улучив момент, оказался рядом. Незаметно взяв девицу за руку, прошептал.
«Жди любая моя, порешаю дела, вернусь. Заберу тебя с собой».
При этом воспоминании, Лихой и уснул.
Место в междуречье в корне отличалось от лесных пределов вятской земли. Степь будто специально сунула свой язык на землю славян, создав просторный коридор со своей почвой и растительностью. Утренняя свежесть вот-вот должна отступить под палящими лучами солнца. На первый взгляд никого нет вокруг, и вдруг порыв ветра доносит звуки. Песнь жаворонка, перекликается с подпевкой иных птах. Суслик, взобравшийся на гребень возвышенности у раскопанной норы, засвистит, и его поддержит весь его прайд. Ковыль пойдет волной, создавая шелест и видимость бескрайнего моря. Кажется повсеместно мир и благолепие. Вот только это благолепие пересекал широкий след прошедшей конницы. Половцы прошли.
Десяток пеших воинов, ведомый Деяном и Молчаном, в который вошел и Егор, уже больше часа двигался по следам, когда Молчан жестом подал сигнал присесть и быть готовым к действию. Далекая точка впереди следа противника, по мере приближения, превратилась в бойца передовой сторожи. Запыхавшийся Кряж доложил:
– Княже, прямо по следу в Дикое Поле поганые телеги с добром правят, а к сим телегам веревками полон привязан.
– Что мыслишь, Молчан? – Деян задал вопрос десятнику.
– А много ль провожатых?
– Три десятка. – Отчитался Кряж. – Ну может чуть боле.
– Княже, карабой три десятка поганых уработаем. Только ты молодь так выставь, чтоб кто не сбежал. Нам слухи не надобны пока.
– Я тоже так считаю.
Подразделение из нескольких берсеков именовалось карабой. Воин-берсек, это боец, умеющий не только хорошо владеть любыми видами оружия и приёмами рукопашного боя, но и особой выносливостью. Как правило, берсеки осуществляли разведывательно-диверсионные операции в тылу врага, действуя скрытно, в пределах ближнего боя. В бук-вальном переводе с древнерусского, слово «БЕР-СЕК» – это медвежий клык. У скандинавов «БЕР-СЕРК» – воин в шкуре медведя. Воин-караб наделялся огромной свободой дей-ствий в зависимости от обстоятельств. Он должен сохранить свою жизнь, или по крайней мере дороже ее отдать.
На безлесом пространстве степи, не заморачиваясь о правильности направления, прямо по старому следу десятков тысяч лошадей, легкой рысью скакали четверо всадников. По мере приближения Лиходеев четко увидал половцев. На голове колпаки по кругу обшитые сношенным мехом, вместо доспехов, у одного жилет из толстой кожи, у остальных вообще ничего, что хоть отдаленно напоминает защиту, разве что круглые щиты, притороченные к стременам. Вот оружием, все обеспечены по полной, даже по копью у каждого. Молодые. В передовом дозоре они двигались гуськом друг за другом, всецело поглощенные видимым впереди, с наветренной стороны, участком степи. Егора князь не стал использовать в первой сшибке. Сказал, мол смотри и учись. Ага, он так и понял, что от него отмахнулись. Но тем не менее слившись со степью, лежал и статистом наблюдал за происходящим. Вот степняки совсем рядом, их ход напомнил ему сеттеров на потяжке. Видать первый набег и в их жизни. Лица жадно ловят ветер, тела в седлах сгусток энергии, в любой момент готовые взорваться в беге, нестись с вестью назад или с пронзительным криком броситься на появившихся на пути людей. Кажется, не успел
