Целые сутки гребли энергичные матросы, стараясь доплыть до берега, и энергия их уже начинала ослабевать, как вдруг они заметили вдали стройную шхуну, которой и начали подавать отчаянные сигналы белой тряпкой, насаженной на палку.
Сигнал заметили. Шхуна подошла к шлюпке, и экипаж «Карла-Альберта» был спасен.
Шхуна называлась «Сапфир»; это было французское военное судно, приписанное к кайеннской морской станции и везшее провиант для Сен- Лоранского острога.
Мистер Браун ликовал. Забыв даже поблагодарить капитана, он, как только отвели ему каюту, тотчас же осведомился, долго ли еще предстоит шхуне плыть.
Капитан, полагая, что англичанину хочется поскорее высадиться, начал его успокаивать, что плаванье кончится скоро, что через сутки «Сапфир» уже придет в Сен-Лоран.
— Да я вовсе не желаю сходить на берег. Я вам дам сто фунтов стерлингов, если вы увезете меня подальше.
Капитан насилу смог ему объяснить, что военное судно не имеет права брать плату и ходить туда, куда ему вздумается.
— Если вы желаете, — прибавил офицер, — то можете в Сен-Лоране пересесть на английский почтовый корабль и ехать в Демерару.
— Я не хочу ехать в Демерару. Я хочу плавать по морю, потому что это необходимо для моего катара.
К несчастью для мистера Брауна, плаванье заняло менее суток, но упрямый англичанин нашелся и тут. Увидев на противоположном берегу мачту с флагом, он спросил:
— Это что такое?
— Это голландская морская станция.
— Хорошо, я поеду туда и найму себе пароход.
И он действительно отправился, таща за собой измученных миссис и мисс Браун. Прежде всего, они направились к комиссару морской станции. Это был молодой человек лет тридцати, шотландец родом, по имени Мак-Клинток. Разговорившись с мистером Брауном, он скоро понял, что имеет дело с маньяком-эгоистом, и ему стало жаль несчастных дам этого маньяка.
Он принялся убеждать мистера Брауна отложить на время свое бесцельное путешествие и дать отдых жене и дочерям, но тот не слушал никаких доводов и уверял, что застрелится, если ему нельзя будет немедленно уйти в море. Объясняясь с комиссаром, который в конце концов сказал ему, что парохода сейчас нет и что следующий отходит не ранее как через два дня, мистер Браун вдруг увидел большую пирогу, в которой ехали два негра.
— Могу я их нанять? — спросил он комиссара.
— Можете, — отвечал тот, — но только куда же вы поедете? Ведь они плывут по реке.
— О! Мне все равно.
И он, действительно, нанял себе пирогу и посадил в нее свое семейство.
Первые пять дней все шло хорошо. Негры гребли, почти не делая остановок, но такой каторжный труд наконец утомил их донельзя. Они начали роптать, сначала потихоньку, а потом все громче и громче. В конце концов они потребовали, чтобы мистер Браун сделал остановку на ночь. Маньяк вынужден был согласиться.
Лодка причалила; пассажиры и гребцы вышли на берег.
Мистер Браун спал очень дурно и ничего не мог есть за ужином. Проснувшись утром, он долго звал своих гребцов, но те не откликнулись.
Увы! Негры убежали, кинув мистера Брауна с семейством в самой глуши гвианских дебрей!
Уже не в первый раз нашим робинзонам доводилось переносить внезапную беду.
За двадцать лет в Гвиане они привыкли ко всяким неожиданностям и научились спокойно переносить самые прискорбные неудачи, настигавшие их в тот момент, когда, казалось, все обещало счастливый успех.
Пропажа лодок представляла для них беду чрезмерную. Дело не в том, что они понесли громадный убыток: для таких энергичных, закаленных в труде людей материальный ущерб не значил ровно ничего; самое главное для них было то, что теперь снова отдалялось осуществление их колоссального проекта. Нужно было все опять начинать сначала и опять ждать.
Можно снова съездить во Францию, можно закупить там новый материал. Да, но ждать еще год!.. Еще целый год бесплодного, бездеятельного ожидания! О, нет! Это ужасно долго! В наши дни жизнь идет так быстро, что год можно считать за век.
Робен с первого взгляда оценил все размеры бедствия и взвесил все его последствия.
Что лодки украдены, в этом он ни минуты не сомневался. Предположить катастрофу было абсолютно невозможно. Флотилия не могла бы в таком случае исчезнуть совершенно бесследно: какие-нибудь признаки несчастья все-таки остались бы.
Но кто же, кто виновник гнусной кражи?
С одной стороны, он не видел ни малейшего повода подозревать в этом Гонде. Бывший каторжник еще до своего освобождения дал ему столько доказательств своей преданности и честности. Кто же в таком случае совершил такое смелое воровство? Кому оно было нужно? С какой целью? Кто был так
