ароматическими травами… Да, это было бы очень смешно, если бы не было так мерзко.
И эта бедная женщина, всего четыре дня тому назад родившая ребенка, нашла в себе силы, чтобы убить змею, укусившую ее первенца…
Раненый малютка заснул, убаюканный заунывным пением матери.
Теперь можно было спросить ее, не видела ли она три больших лодки. Нет, она ничего не видела; она так была поглощена горем, что не обратила внимания даже на тех двух индейцев, которые барабанили возле ее хижины в жестяные коробки, отгоняя злого духа.
Робинзоны, обрадованные, что им удалось сделать доброе дело, собрались уходить. Тогда индианка встала и громко крикнула:
— Матаао! Матаао!
В ответ на зов индианки послышался отрывистый лай, и в хижину, виляя хвостом, вбежала небольшая собачка.
— Вы ищете воров, — сказала индианка, — ищете людей, которые вам сделали зло.
Помолчав с секунду, она продолжала, специально обращаясь к Шарлю:
— Ты спас моего ребенка. Краснокожая женщина бедна, но сердце ее преисполнено благодарности. Самое дорогое, что есть у нее, вот эта собака. Она добра и верна и отлично обучена. Пустите ее по следу воров — она их найдет; она будет вашим верным сторожем, будет охранять ваш сон и никогда не обманет.
Взяв собаку на руки, индианка подала ее Шарлю, говоря:
— Матаао, это твой хозяин; люби его и слушайся, как ты любил и слушался меня. Прощайте, белые люди! Я вас никогда не забуду; вспоминайте иногда и вы о матери, ребенка которой вы спасли.
Тронутые подарком и той деликатностью, с которой он был предложен, робинзоны пошли к своей лодке, обещав индианке заехать к ней в гости на обратном пути.
Шарль сел в лодку, посадив рядом с собой собачку; сели и Робен с Анри; Андрэ ждал только приказания, чтобы дать машине ход; вдруг на берегу показалась опять та самая индианка, спешившая к лодке и тащившая в руках большую птицу вроде гуся.
— Возьмите еще этого гуся, — сказала она, — он ручной и, пожалуй, даже еще более чуток, чем собака. Он будет для вас отличным сторожем.
Отдав гуся, индианка торопливо убежала домой, а лодка двинулась в путь.
Ломи и Башелико очень обрадовались и собаке, и гусю, восхваляя их прекрасные качества.
Читатель, конечно, удивится, зачем может понадобиться гусь робинзонам. Дело в том, что гвианские серые гуси наделены теми же способностями, что и гуси, которые спасли Рим: они необыкновенно чутки и легко поддаются дрессировке.
Что касается Матаао, то это была обыкновенная индейская собака, прекрасно выдрессированная и предохраненная от змеиного яда прививкой, которая известна лишь одним индейцам и составляет их секрет.
Глава XI
Поиски пропавших лодок с грузом, предпринятые робинзонами, могут показаться, на первый взгляд, бесцельными и безнадежными.
В самом деле — разве можно отыскать что-либо в гвианских дебрях? Очевидно, что воры, похитившие лодки, были людьми очень сильными и хитрыми и, наверное, успели уйти далеко вперед, а на реке не остается никаких следов, следовательно, трудно даже предположить, куда они направились.
Но робинзоны были уверены в себе. Они полагались на развившуюся в них от долгой жизни в гвианской глуши привычку отыскивать самые запутанные следы. Их закаленное тело не знало усталости, не боялось никаких лишений и трудов. Они знали, что терпением и настойчивостью можно всего достичь, а при сильно развитой наблюдательности можно извлечь важную информацию из малейшего сорванного листочка, из примятой былинки, из содранного с дерева кусочка коры.
То, что рассказал раненый, не дало им никакой нити; тайна осталась необъяснимой. Надо было действовать быстро, но в то же время не пропустить ни малейшего следа, ловя, так сказать, на лету малейшую информацию.
Представлялось одно из двух: или воры с похищенным грузом поплыли по Марони вниз, или они выгрузили вещи на берег и спрятали их где-нибудь в лесу, а сами укрылись в каком-нибудь боковом притоке.
В первом случае паровая лодка Шарля легко могла стать жертвой бандитов, во втором случае, более правдоподобном, надо было тщательно осмотреть оба берега Марони, то есть сначала следовало спуститься по течению и определить, тут лодки или нет.
Первая часть экспедиции была выполнена легко и благополучно, но никакого результата не дала. Впрочем, робинзоны никакого результата и не ожидали, а действовали только для очистки совести. Они дошли до водопада Эрмина — крайнего пункта, до которого могли дойти нагруженные лодки, — и спрашивали всех встречных и поперечных, но никто не мог им ничего сказать о лодках. Очевидно, похищенная флотилия не покидала верховья реки.
