Об этих людях ходят странные легенды; европейцы никогда не видели оякулетов, но знают, что индейцы почему-то страшно боятся этих таинственных людей.
Об оякулетах рассказывают, что они такие же белые, как европейцы, гигантского роста, необыкновенно сильны, имеют голубые глаза, белокурые волосы и длинную рыжеватую бороду. Они — людоеды и живут в самом грубом варварстве. Употребление железа им неизвестно, а оружие их составляют деревянные палицы, слишком тяжелые для обыкновенного человека. Они не признают ни татуировок, ни каких-либо украшений и ходят совершенно голые. Мирные отношения с ними невозможны; они без объявления войны нападают как на негров, так и на индейцев.
Робен и его сыновья по дороге слушали рассказы Ангоссо об оякулетах. Робен сильно заинтересовался этим таинственным племенем.
— Уверен ли ты, Ангоссо, — спросил он, — что эти оякулеты не принадлежат к какому-нибудь индейскому племени?
— Нет, кум, верь мне, оякулеты — не индейцы. У индейцев нет бороды, у них нос приплюснутый, а у оякулетов борода есть и нос слегка загнутый.
— Да, да, это так, — подтвердили Ломи и Башелико.
— Ты их хорошо видел? Разглядел их вблизи?
Ангоссо показал на свой повязанный лоб и потряс своей саблей.
— Каменный топор одного оякулета рассек мне голову, — сказал он. — Я сражался с оякулетами. Я не боюсь никого на свете.
— Расскажи же мне, кум, все, что ты знаешь об этих удивительных людях. Каким образом могли они разорить деревню, защищаемую такими сильными и храбрыми людьми, как бони?
Ангоссо раза два вздохнул, сплюнул в левую сторону, чтобы отогнать нечистого духа Йолока, и начал свой рассказ.
— Это было давным-давно… Мой отец был еще во цвете сил, а я был маленьким мальчиком. Бони и оякулеты, утомленные долгой борьбой, решили заключить перемирие.
Оякулеты пригласили бони из моей деревни прийти к ним в гости, съесть с ними священную лепешку и выпить пивори — напиток, употребляемый при торжественных церемониях.
Бони храбры и сильны, они верят честному слову и сами свято держат свои обещания. Они отправились по приглашению белокожих и явились к ним под предводительством моего отца, который был вождем.
В знак дружбы бони сложили всё свое оружие в хижине пиаи оякулетов. Стали есть, пить; целый день шел пир, пляски. С наступлением ночи бони удалились в построенные для них хижины. Среди ночи оякулеты, изменив своей клятве, нарушив священные законы гостеприимства, овладели нашими саблями и ружьями и перерезали сонных, беззащитных воинов.
Защищаться бони не могли и хотели пуститься в бегство, но запутались в лианах, нарочно протянутых по земле, и попадали на землю.
Большая часть наших была перебита. Моему отцу удалось спастись под покровом ночи, и он вернулся домой в сопровождении нескольких уцелевших воинов.
Он получил в лицо страшный удар саблей, разбивший ему челюсть, так что с тех пор мой отец, когда хотел говорить, должен был поддерживать рукой отваливавшуюся челюсть. За это его у нас прозвали Коаку, то есть Упавший Рот. Под этим прозвищем он известен и сейчас.
Кроме того, от избиения спаслась еще одна девочка. Оякулеты нашли ее в траве, но не убили и воспитали ее со своими детьми. Впоследствии она убежала к бони, а оттуда в Суринам, где живет до сих пор. Ее зовут Афибой. Как видишь, кум, я имею право говорить, что знаю хорошо оякулетов.
— Это верно, Ангоссо. Но каким же образом произошла недавняя беда в твоей деревне?
— Два или три года после того мы не видели больше оякулетов и даже ничего не слыхали о них. Мой отец повторял постоянно своим воинам: «Бойтесь оякулетов, дети мои, берегитесь их. Они коварны, как змеи, и всегда нападают врасплох». Старый Коаку был прав.
Дней пятнадцать тому назад сыновья мои ушли собирать маниок, а я ловил рыбу с моей женой Агедой.
Вдруг мы увидели над нашей деревней черный дым. Мы схватились за весла, и лодка наша помчалась по реке. Что же мы увидели, когда подплыли?
Наши хижины горели, объятые пламенем. Многочисленная толпа оякулетов, зарезав наших детей и жен, подожгла целиком всю деревню. Все взрослые сильные мужчины как раз в это время были на работе.
Они тоже прибежали, когда увидели дым, подумав, что загорелось что-то из-за несчастного случая. Разбойников было втрое больше, они напали на них из засады и всех перебили.
Мои сыновья тоже прибежали с засеки. Мы кинулись в самую гущу врагов, решившись дорого продать свою жизнь. Бились мы храбро, это я могу сказать, не хвастаясь. Я горжусь своими сыновьями, как и ты, кум, гордишься своими…
Я упал, получив тяжкий удар по голове, и едва не разделил участи моего отца, который был убит в схватке. Агеда спасла меня, схватив горячую головню и ткнув ею прямо в бороду теснившему меня оякулету, который убежал с диким воем.
Увы! Численное превосходство решило исход. Двадцать человек с нашей стороны были убиты, остальные разбежались. Поля наши подверглись опустошению, деревня больше не существует; она сгорела дотла.
