очередь другим.
«Отчего так?» — подумает читатель. А вот отчего.
Китаец, или, как называют его американцы, Джон Чайнамен, — бестия хитрая и никогда не пропустит случая зашибить деньгу. До водки китайцы не охотники и при раздаче ее всегда норовят получить свои порции после всех, когда остальные рабочие уже получат свои. Получат и даже успеют выпить. Тогда китайцы нарочно начинают ходить мимо них со своей водкой, как бы поддразнивая их, возбуждая аппетит, и достигают того, что водку у них покупают по довольно высокой цене.
В этот день приисковый буфет был, вопреки обыкновению, почти пуст. Работники, не спеша и как бы с неохотой, выходили из своих палаток получить порции. Ничего подобного не случалось еще ни разу на прииске «Удача» с тех самых пор, как он был открыт, а открыт он вот уже два месяца.
Управляющий работами сразу заметил настроение рабочих, но объяснить себе его причину не мог никак. Управляющий был высокий, сухого сложения, сильный мужчина лет тридцати. На бледном лице, обрамленном рыжеватой бородой, живым блеском горели ясные серые глаза. На нем была серая широкополая шляпа и полосатая блуза с фланелевым красным поясом. То был француз-креол с острова Святого Фомы, звали его Валлон.
Мрачное затишье на прииске встревожило его как человека привычного и знакомого с местными обычаями.
Однако он ничем не выдал своей тревоги и ждал, когда рабочие кончат завтракать. Вот они завершили трапезу. Прошло десять минут. Пора было приниматься за работу, но они не принимались.
На прииске назревала стачка, бунт. Рабочие отказывались работать.
Управляющий взял тесак, подозвал к себе старшего помощника, голландского еврея из Парамарибо, и громко заиграл на трубе.
Никто из рабочих не пошевелился.
Краска бросилась в лицо креолу, потом тотчас же схлынула. Лицо его позеленело. Он медленно направился к хижинам и позвал:
— Манлий!
Подошел, прихрамывая, негр.
— Что угодно, хозяин?
— Отчего не работаешь?
— Нельзя работать… Я болен.
— Хорошо. Стой здесь.
Пройдя еще несколько шагов, управляющий позвал:
— Жарнак!
Выступил высокий негр с длинным двуствольным ружьем.
— Здесь! — отозвался он.
— Оставь ружье и отвечай мне.
— Слушаю, хозяин.
— Почему ты не идешь на работу?
— Другие не хотят… а я ничего.
— Ладно. Становись рядом с Манлием и жди меня.
Обходя хижины, управляющий продолжал вызывать одного за другим:
— Нестор! Зефирин! Геристаль!
Вызываемые выходили и становились перед управляющим.
Валлон дошел до индусских палаток и выкрикнул Мунуссами и Апаво.
Вышли два сильных, плечистых кули с блестящими глазами, с серьгами в ушах и браслетами на руках и на ногах.
Все упомянутые лица были десятниками на прииске. Собрав их около себя, управляющий обратился к ним совершенно спокойным голосом:
— Вот что, молодцы, хотите вы или нет, а со мною вы пойдете. Идите впереди меня. Жарнак, выходи вперед и веди нас к речке Сен-Жану. Помните, ребята, бегство бесполезно: моя пуля настигнет всякого, кто попытается бежать.
Десятники искоса взглянули на револьвер Кольта, торчавший за поясом у управляющего.
Валлон никогда не шутил. Они поняли, что ослушаться нельзя, и со страхом пошли по узкой тропинке в густой девственный лес. Чем дальше они углублялись в чащу, тем больше возрастал в них страх. Креол молчал, убежденный, что загадка скоро разъяснится.
Через четверть часа они пришли на обширную поляну, всю изрытую приисковыми ямами. Невозможный хаос представлял этот прииск, эта взрытая почва, словно изъеденная проказой, это загроможденное русло речки.
Глядя на дело рук своих, негры задрожали. Ноги у них подкашивались. Индусы также обнаруживали крайний испуг.
Управляющий понял, что отказ от работы вызван не капризом, а какой-то таинственной, быть может, даже суеверной причиной. До сих пор его рабочие были народом исправным, послушным, ни разу у него не было повода для недовольства ими.
