И он, держа деревца под мышкой, направился к релингу, однако у самых поручней дорогу ему преградил клинок. Принадлежал он Марсильо.
– Только тронь мои цветочки, Луи, и я отрублю тебе руку, – крикнул он.
Вермандуа отпустил растения и выхватил шпагу.
– Не вынуждай меня проткнуть тебя, Паоло. Ты же знаешь, что я не остановлюсь.
– Не смей, ты…
Вермандуа отступил на несколько шагов и поднял руку, успокаивая спутника:
–
– Подождите! – воскликнул Овидайя. – Что вы только что сказали?
– Что мы должны выбросить растения в море.
– Нет, только что.
– Про апостола? Старая шутка. Речь идет о том, что давным-давно венецианцы…
– Да, конечно! Вот оно!
– Что вы имеете в виду, месье?
Не обращая внимания на графа, Овидайя обернулся к Янсену:
– Приведите кока!
– Что?
– Кока сюда! И корабельного плотника.
Все уставились на Овидайю, однако тот молчал. Вскоре на палубу прибежал корабельный повар, худощавый невысокий мужчина с усталыми глазами.
– Сколько вяленой ветчины у нас на борту?
– Куска четыре-пять.
– Другого мяса?
– У нас еще очень много ножек ягнят.
– Это правда, – негромко произнес Жюстель. – Мы уже много недель только это и едим. Если бы я знал, что у нас есть еще вяленая…
– Несите все на палубу, – перебил его Овидайя. – А вы, плотник, несите доски, гвозди и парусину. И еще миску с горячими угольями.
Марсильо, уже опустивший шпагу, недоуменно смотрел на Овидайю:
– Может быть, вы наконец скажете, что задумали?
Овидайя ликующе улыбнулся:
– Мы украдем апостола во второй раз.
Если османский инспектор знал, что ищет, то отлично скрывал это. Сначала он просмотрел их поддельные грузовые документы, затем письмо, описывавшее Овидайю как купца Английской левантийской компании. Затем осмотрел нижнюю палубу и трюм. Инспектор, невысокий кругленький турок с весьма внушительным носом, заглядывал то в один, то в другой ящик, но действовал не слишком систематично. Казалось, он скорее полагается на собственную интуицию. Когда он осмотрел все, что хотел, Янсен и Овидайя проводили его наверх. Оказавшись там, он указал на сооруженную на передней палубе конструкцию:
– И еще вот это. Что там?
– О, это коптильня, – отозвался Овидайя, надеясь, что инспектор не заметит дрожи в его голосе. Плотнику пришлось очень спешить, ему нужно было гораздо больше времени, однако по крайней мере на первый взгляд конструкция перестала напоминать парник. Доски, прибитые к рамкам, закрывали стекло. Для надежности они еще накрыли все парусиной. Из небольшой трубы, сделанной в боковой стенке, вился дымок прямо в небо.
Турок наморщил кончик носа:
– Вы коптите рыбу? Прямо на борту?
И не успели спутники ему ничего ответить, как мужчина направился к конструкции и собрался уже было открыть переднюю дверцу. Овидайя поспешил за ним.
– Простите, благородный паша, но, если вы откроете дверцу, дым и аромат уйдут…
Инспектор раздраженно засопел.
– Тогда вам придется коптить все заново, – рявкнул он. И махнул рукой двум солдатам-туркам, стоявшим чуть поодаль. Мужчины встали по стойке смирно и опустили руки на эфесы сабель. Овидайя предположил, что жест инспектора не укрылся и от команд обеих галер. Османские суда стояли примерно в сотнях ярдов по левому и правому борту, совершая маневры на месте. Один знак, поданный инспектором, и они возьмут их на абордаж.
Инспектор хлыстом, который держал в правой руке, открыл дверцу загородки. В лицо ему повалил густой дым. Оба солдата заняли позиции у него за
