спиной. Когда дым немного улегся, он опустился на колени и заглянул внутрь. Там с потолка на веревочках свисали несколько окороков.
– Да это же вовсе не рыба. Что это вы тут коптите?
– Ветчину, почтенный паша. Мы, англичане, любим ветчину.
Инспектор поднял что-то с пола. Листок.
– А это что? Потрудитесь объяснить.
Овидайя почувствовал, как гулко забилось сердце.
– Лавровый лист, – произнес он. – Лавр и можжевельник придают английской ветчине ее… неповторимый вкус.
– Хм.
Турок ткнул кусок ветчины пальцем, затем просунул голову внутрь. Взгляд его упал на сужавшуюся кверху ножку ветчины, заканчивавшуюся раздвоенным копытом. Инспектор отпрянул, вытер руку об штаны.
– Клянусь Аллахом! Это… это же свинина!
Овидайя поглядел на инспектора с наигранным удивлением:
– Ну конечно, благородный паша. Мы, англичане, только ее и едим.
– Вы должны были сказать мне сразу. Ради пророка, принесите мне воды и полотенца, немедленно! Я должен смыть с себя грязь этого нечистого животного.
Янсен отдал приказ матросу, чтобы тот принес миску с водой. Инспектор с отвращением смотрел на коптильню.
– Никогда не пойму вас, гяуров. Копченая свинина!
И он сплюнул на доски палубы.
– Разрешаю продолжать путешествие. Но смотрите мне, чтобы эта… эта ветчина оставалась на борту, дабы не загрязнять Суэцкий порт.
– Как прикажете, благородный паша.
И Овидайя слегка поклонился. Не дожидаясь, пока ему принесут миску с водой, турок бросился к релингу. Видимо, ему хотелось как можно скорее отойти от ветчины на пару сотен ярдов. Он спустился по веревочной лестнице, уселся в весельную лодку, ждавшую его внизу. Оба его солдата поступили точно так же. Спустя несколько минут послышались удары литавр, с помощью которых задавали такт гребцам, и обе галеры начали удаляться.
Марсильо подошел к Овидайе:
– Чуть не попались. Ему достаточно было отодвинуть в сторону копченую ветчину, и он увидел бы, что все остальное – это ягнятина. Тогда он, скорее всего, почуял бы неладное и обыскал загородку. Наверняка обратил бы внимание на спрятанные за ней кусты. А ваша история с лавром… это нечто.
Овидайя положил генералу руку на плечо:
– Но он не сделал этого. Лучше вынести растения обратно на свет, как только турки скроются из виду.
К ним подошла Ханна Кордоверо. Она улыбнулась Овидайе, и тот на миг задумался, стоит ли держать себя в руках, а потом обхватил ее за талию и поднял вверх.
– Отпустите меня, Овидайя, – смеясь, попросила она.
Когда он послушался, Марсильо поклонился сефардке:
– Должен извиниться перед вами, мадемуазель.
– А я – перед вами.
– Ни в коем случае. Юности позволен определенный пыл. Но такой старик, как я, уже должен вести себя сдержаннее. Простите мое неуместное поведение.
– Хорошо. Но только вы объясните мне историю с апостолом.
Графиня покосилась на Кордоверо:
– Неужели? Существует что-то, чего вы не знаете?
Марсильо с укором поглядел на да Глорию.
– Мощи апостола Марка долгое время хранились в Александрии. А венецианцы считали возмутительным, что эта реликвия находится в руках язычников. Поэтому они украли апостола. Чтобы вывезти его из Египта, они накрыли его свининой и капустными листьями. Никому из стражников не захотелось заглядывать под мясо. И теперь мощи хранятся в соборе Сан-Марко. Хитрость Овидайи сродни этой.
– В отличие от святого Марка, наши кофейные деревца пока не мертвы, – заметил Овидайя, – и мы должны доставить их в Голландию живыми.
– Я сделаю все возможное, чтобы решить эту проблему, – произнес Марсильо и протянул руку Кордоверо. – А вы, мадемуазель, можете мне в этом помочь. Расскажите-ка мне еще раз, что писал об удобрениях этот ваш аль-Байтар.
Ваше светлейшее величество!
Рад сообщить, что я наконец-то сумел полностью расшифровать шифры агента-провокатора. Это стало возможно только благодаря тому, что капитан
