Открылась дверь, они вошли и сначала оказались в зале Меркурия, где находилась постель его величества. Когда они шли через комнату, навстречу им попалось несколько весьма недовольных испанцев. За ними последовали несколько не менее недовольных русских. Сегодня король устраивал аудиенцию, официальный прием, во время которого его подданные и дипломаты могли изложить свои просьбы.
Просьбы у Полиньяка не было, за исключением, быть может, позволения завершить проклятое дело о заговорщиках. После того как Ла-Рейни отнял у него пленников, он тайком последовал за кортежем начальника полиции. Из боковой улочки он наблюдал за тем, как напали на транспорт булочники, а потом одним из первых оказался на мосту Руаяль.
Уже на следующий день он составил письменный отчет. Однако, вопреки ожиданиям, его не пригласили ни к королю, ни к одному из его министров. После этого он написал еще несколько писем, в которых просил о разговоре. Однако на эти письма тоже никто не ответил. Россиньоль предположил, что фракция Лувуа, вероятно, перехватывает письма, чтобы скрыть свою ошибку. В конце концов, от Ла-Рейни ушел не только английский агент-провокатор, но и сам сын короля.
Главный криптолог посоветовал ему оставить это дело, однако Полиньяк не внял совету. Он уже не так сильно доверял Россиньолю, как прежде. Он не знал, что думать о его роли во всей этой истории. Был ли Россиньоль ставленником маркиза де Сенлея? Переоценил ли он значение Овидайи Челона? Или же преследовал совершенно иные цели?
Возможно, этого ему никогда не узнать. Но нужно попытаться довести дело до конца по-своему. Он расскажет королю о своей точке зрения на ситуацию, что бы ни думали об этом придворные.
Они дошли до входа в зал Аполлона, служивший королю местом для аудиенций. Слуга велел подождать, пока его не позовут. Вместе с несколькими придворными мушкетер и Россиньоль стояли у двери. Полиньяк опустил руку в карман камзола и стиснул лежавшие в нем четки. Пока бусинки скользили у него между пальцами, он мысленно бормотал светлые тайны[113].
Прокрутив четки три раза, он выпустил их и принялся рассматривать других просителей. Взгляд мушкетера остановился на одной из женщин. Не только потому, что она была исключительно красива, но и потому, что она показалась ему знакомой. Где-то он уже видел эту даму, в этом он был уверен, и было это не в Версале. Полиньяк наклонился к Россиньолю.
– Вы видите вон ту даму в черном парике? – прошептал он. – Кто это?
Россиньоль едва заметно кивнул:
– Исключительное создание, не так ли? Если я правильно помню, это Луиза Сам-Дон-Нефвий, дочь одного из лотарингских графов. – Криптолог указал на дверь. – Внимание, начинается!
Однако Полиньяк продолжал смотреть на придворную даму. Она уже заметила его взгляд, однако ему это было совершенно безразлично.
– Эта женщина… мне кажется, она…
Россиньоль грубо потянул его за рукав:
– Оставьте бабу, капитан! Сосредоточьтесь на аудиенции.
Тем временем лакеи открыли двери, и мушкетеру не оставалось ничего иного, кроме как войти внутрь. Зал был выдержан в темно-красных тонах, с позолоченным потолком, изображавшим греческого бога Аполлона на боевой колеснице. Человек, которого французские поэты называли воплощением Аполлона, сидел на возвышении у западной стены. Людовик Великий был одет в плащ из огненно-красного шелка с соболиной оторочкой поверх бордового костюма для верховой езды. Полиньяк часто видел короля, но всегда издали. Теперь же он увидел, что в последнее время Людовик сильно постарел. На лице его виднелись глубокие морщины, которые нельзя было скрыть ни пудрой, ни румянами. «Война, – подумал он. – Возможно, он действительно откусил больше, чем способен проглотить».
Кроме короля, в зале было еще не менее тридцати человек, среди которых самые разные придворные сановники и министры, а также Сенлей и Лувуа. Перед возвышением стояла женщина, которую из-за грубости черт лица и лошадиного зада Полиньяк принял за свояченицу Людовика, герцогиню Шарлотту Орлеанскую. Та присела в реверансе и потопала прочь из зала. Проходя мимо мушкетера, она негромко выругалась себе под нос.
Слуга возвестил об их прибытии:
– Месье Бонавентура Шарль Россиньоль, председатель счетной палаты, и Гатьен Робер де Полиньяк, капитан гвардии «черных мушкетеров».
Они вошли. Король с улыбкой обернулся ко вновь прибывшим. Россиньоль и Полиньяк низко поклонились.
– Месье Россиньоль, мы рады, что вы пришли. Вы должны нам еще одну партию в бильярд.
Россиньоль снова поклонился:
– Для меня это честь, сир. Ваша светлость слишком добры.
– Подождите, пока мы сыграем, потом будете прославлять мою милость, – ответил король, и зал звучно рассмеялся превосходной шутке.
Людовик надул губы:
– Разве обыкновенно вы не докладываете нам письменно?
– Именно так, ваше величество.
В душе Полиньяка закипал гнев. Нужно сохранять спокойствие. Ему сейчас очень хотелось взять в руки четки. Людовик оперся на позолоченный
