подъезда которого пани каждое утро выводит на прогулку своего ободранного пса (остальных жителей почему-то никогда не видно). Твой стол, заваленный бумагами, с несколькими пачками «Мальборо», запах от двух банок пива, выставленных на подоконник для последующего выращивания зеленого лука (не для витаминов, а просто как вазон в окне, как зеленый протест против зимы и холода). А тогда город, как и все на свете, заканчивается: сначала упаковать чемоданы и собрать со стола бумаги (в итоге написано несколько стихов и куплено несколько новых пиджаков). Еще раз бросить взгляд на стол и стены, поторчать у окна (хотя дамы и ее пса не видно), еще раз пройтись по Крупничей, покурить и выпить пива, зайти в австрийское консульство. Затем – снова такси, вокзал, поезд в Перемышль и длинные ряды польских полей, поселков и сел, а в вагонах – украинская мова тех, кто возвращается в Украину, продав на рынках свои товары и накупив долларов. Они распивают «Выборову» и рассказывают свои истории, а тебе остается, покуривая в длинном проходе вагона, всматриваться сквозь зимние туманы на восток, туда, куда направляется поезд, – к твоему дому.
Lost in America: история Юджина
Когда на Нью-Йорк опускаются сумерки, они приходят с океана: одной рукой стягивают белую простыню дня, а второй – зажигают свет в окнах небоскребов. Тогда Юджин возвращается домой. Он не видит яркого купола на Эмпайр Стэйт Билдинг, потому что никогда не задирает голову так высоко.
Юджин должен быть внимателен: несколько раз он упал споткнувшись. Однажды его даже сбил велосипедист, а еще как-то на него наехал бешеный подросток на скейте, разбив свою дурную голову, а кроме того, плечо и ключицу Юджину. Палец левой руки сросся бугорком после очередного неудачного падения у ирландского паба. Юджин – просто жертва нью-йоркских улиц с их бешеным движением, безумными велосипедистами, шизанутыми на скейтах, многолюдьем на пешеходных дорожках. Все они – враги Юджина. И хотя эти опасности постоянно подстерегают Юджина, он должен выходить из дома, обходить свои улицы и авеню, посещать почту и книжные магазины, столовую в костеле Святого Станислава и возвращаться ночью домой: так было и так должно быть.
Он не принял от меня титул короля Ист-Виллиджа, мой нью-йоркский друг Юджин Перуджини. На самом деле он не король и вовсе не Юджин, а старый мужчина, случаем, совпадением обстоятельств приклеенный аппликацией к пейзажу моего Нью-Йорка. Мне особенно запомнились его слова об одиночестве: «Знаете, я мог бы жить в Праге или в Германии, а сестра зовет в Украину. Но я нигде не смогу побороть одиночества, только в Нью-Йорке его почти не чувствуешь».
Его ежедневный маршрут – от 3-й улицы до Томкинс-сквер парка, от 4-й авеню до Бродвея. Там он посещает книжный магазин «Стрэнд», затем – почту, потом – какое-то кафе. Около полуночи возвращается, свернув с шумной 2-й авеню на 3-ю улицу, в свою квартиру без кондиционера, расположенную на последнем, пятом этаже столетнего дома, владельцы которого менялись, как и постояльцы. Юджин – единственный старожил. Новый владелец охотно избавился бы от него: платит он меньше всех, потому что находится на рентконтроле. И именно поэтому в течение последних лет Юджин вынужден был нанять нескольких адвокатов, которые в суде отстаивали его право на Ист-Виллидж. Несколько владельцев этого дома жаловались на него в пожарное управление Нью-Йорка: Юджин, мол, захламил жилье так, что возникла опасность пожара. С тех пор и началась судебная тяжба. Она привела к тому, что квартиры пришлось очистить от книг и пластинок, которые Юджин коллекционировал в течение пятидесятилетнего житья-бытья в Нью-Йорке. Погром длился день или два – был нанят металлический контейнер, который Юджин вынужден был наполнить книгами и пластинками. Предприимчивые афро- американцы подъезжали минивэнами и, роясь в богатствах Юджина, забирали редкие издания и диски, чтобы потом перепродать их на блошиных рынках Нью-Йорка и его окрестностей. Если бы не почтенный возраст и защита закона, Юджину пришлось бы променять Ист-Виллидж непонятно на что… А на самом деле – углубить свое одиночество, которое с ним по-братски разделяет Нью-Йорк (за что он и благодарен городу).
«Наши беседы с Юджином никогда не продолжатся», – подумал я после нашего знакомства. И не только потому, что его интересовали книги и музыка. О нью-йоркских букинистических лавках пятидесятых-шестидесятых годов, которые ютились одна возле другой на 4-й авеню и Бродвее, Юджин рассказывал мне с особым трепетом и жалел, что теперь «Стрэнд» остался единственным местом, где рядом с современными книгами есть и десятки стеллажей с редкими изданиями. «Стрэнд» – это действительно популярное место среди нью-йоркских книжников. Отреставрированный многоэтажный магазин всегда гудит, как улей: книгопчелы постоянно слетаются к книгоцветам.
У Юджина со «Стрэндом» свои счеты, потому что вследствие войны с лендлордом его дом опустел и осиротел, а он потерял на время интерес к книгам. Напоминал наркомана или алкаша, которому удалось «завязать»: книг уже не покупал, пластинок не собирал, ходил по Ист-Виллиджу, прибитый несчастьем, которое ударило по нему так внезапно. Вдруг все лендлорды для него стали самыми ужасными преступниками, врагами культуры, ограниченными своим лендлордовским прозябанием.
Вскоре пожарная охрана Нью-Йорка и сам лендлорд (грек по происхождению) признали, что не имеют никаких претензий к квартире Юджина, то есть пожарных норм он придерживался. Но шло время, синдром библиофила-коллекционера у Юджина восстановился, и он начал сносить в дом книги. Сначала только найденные на улицах, впоследствии он уже не мог довольствоваться этим и зачастил в книжные магазины – скупать энциклопедии, словари, исторические монографии, щедро иллюстрированные справочники. И снова начал читать. Для этого приобрел еще одни очки, и даже нелегально, без ведома лендлорда, вставил новый замок в дверь (на всякий случай, чтобы никому не пришло в голову вдруг поинтересоваться состоянием помещения Юджина). Ежедневно, обходя Ист-Виллидж от авеню С до Бродвея, он страдал, видя возле домов связанные шнурками или скотчем кипы книг, которые
