Так и началась аризонская жизнь Юджина.
Деньги на лечение исправно пересылала социальная служба, на попечении которой он находился несколько месяцев, пока имел право – как безработный.
По приезде в тот Богом забытый аризонский городок Юджин встретился с местным журналистом, пристроившим его у одинокой вдовы – финки Кааре. Та радушно приняла постояльца за каких-то пару долларов в неделю.
Во дворе дома Кааре Юджин припарковал свой «понтиак», однако ездил он на нем редко, потому что вдова разрешала пользоваться ее новеньким «chevy» 1953 года с никелированными бамперами.
Юджин часами пропадал в парке, разглядывая цветение сагуаро и слушая пение птиц.
Когда Кааре вручала ему ключи от своего автомобиля, она пахла сагуаро (вообще, здесь все пахло сагуаро). Журналист позвонил в пятницу и предложил съездить за ромом в Мексику, в городок Нагалес недалеко от границы. Аризонцы часто наведывались туда за выпивкой (там было дешевле). Юджин спросил у Кааре: может, и она поедет, и та утвердительно кивнула.
Авто журналиста, который набил багажник мексиканским ромом, прошмыгнуло по пограничному Нагалесу. За ним мчался Юджин, одной рукой держа руль «chevy». Рядом сидела загорелая Кааре в цветастом платье и время от времени заливала в себя ром из открытой бутылки. Вокруг ее нижней губы и на подбородке остались коричневые струйки присохшего рома; слащавые запахи напитка, сагуаро и теплого тела Кааре заполняли кабину. Юджин взял у нее бутылку и тоже хлебнул, выдыхая с алкогольным паром слово «good».
Уже на американской территории «chevy» Юджина начало отставать от машины журналиста. К тому же он еще заехал на заправку, решив, что мало бензина. Выехав оттуда, помчался по равнинной дороге, уже никого перед собой не видя.
Юджин с Кааре пили ром. И когда правая рука Юджина соскользнула с ручки переключения скоростей и оказалась на колене Кааре, «chevy», резко притормозив, съехал с асфальта на песчаную обочину и остановился.
Аризона пахла мексиканским ромом и теплыми губами Кааре.
Юджин припарковал «понтиак», в сердцах хлопнул дверцей и стал перед домом.
В Лос-Анджелесе было три часа ночи.
Морока со свечами задержала его в пути, и намерение добраться засветло провалилось. Юджин еще раз проверил адрес: номер на скомканной бумажке и номер на доме совпадали, как на выигрышном лотерейном билете. Он разбудил приятеля Михаила, с которым списался еще в Аризоне, и вошел в небольшую квартиру, шепотом объясняя причину опоздания. Приятель вытащил встроенную в стену кровать и сказал:
– Ложись, завтра поговорим.
Лос-Анджелес лежал перед Юджином, а Юджин лежал в кровати и вслушивался в калифорнийские звуки, которые доносились сквозь приоткрытое до половины окно. Проснувшись, он смог разглядеть только почти пустую небольшую комнату с одним окном. Устав, заварил на кухне кофе и присел в майке и трусах к столу. Напомнил себе, что нужно убрать из багажника чемоданчик, но ключей от дома не было.
Где-то около шести вечера Михаил вернулся.
В бумажных пакетах он принес еду и несколько бутылок пива. Пока Юджин ходил к машине за вещами, приготовил ужин. Приятель курил и заливал слова пивом.
– Давно из Нью-Йорка?
– Больше года. Восемь месяцев в Аризоне, а теперь – сюда.
– А чего дал деру?
– Интересно, да и легкие надо подлечить.
– А о Насте ты что-то слышал?
– Нет, а кто она такая?
– Из Нью-Йорка. Просто из-за нее я здесь, в Калифорнии, дышу Тихим океаном, но это не связано с легкими…
Они пили пиво, заедая гамбургерами.
Михаилу было под сорок, его жизнь состояла из сплошных побегов, любовных интриг, преследований соперников, сцен ревности. Всюду он оставлял разбитые сердца своих пассий, когда дела заходили слишком далеко. Он любил женщин и секс, но не хотел связывать себя браком и обязанностями.
Михаил решил показать Юджину Лос-Анджелес, и в пятницу они начали знакомство с нескольких голливудских баров. Михаил часто подбирал в этих барах актрис и вез к себе (через некоторое время его знала почти половина Голливуда, особенно женская), иногда дрался за какую-то из своих кисок (довольно умело, как для этого дела). Во время войны он тренировал полицию во Львове, поэтому знал технику кулачного боя и некоторые восточные приемы и всем этим опытом и умениями охотно делился с публикой в барах. Он был известен как Mister Fist.
Юджин с Михаилом бросили «понтиак» за несколько кварталов от голливудского района. В первом баре Михаилу почему-то не понравилось. Пригубив джин с тоником и осмотрев присутствующих, они вышли. Второй они тоже покинули довольно быстро. В третьем баре задержались подольше. Заказав бутылку ирландского виски, Юджин предложил присесть у кирпичной стенки, на которой висело несколько больших фотографий из известных фильмов 30-х
