волны (по сути, ты увидишь, как проходило врозь ваше время). Пара еще предложила съездить в город Масая, там еще какие-то вулканы и вулканические озера. Ты думал о городе Леоне, вы попали на чтения в разные группы. Ты возвратился со своей в тот же день после обеда, а группа из Леона – поздно вечером, ближе к полуночи. Но ты об этом не знал и не спросил. В тот вечер ты долго сидел за столиком на террасе, пил пиво, смотрел на саламандр, ползавших по потолку ресторана, крепко цепляясь растопыренными перепонками своих конечностей, ты наблюдал за ними, потому что их глаза светились зеленым теплом, которым они, сволочи, зарядились в течение дня. Потом короткий разговор на площади Независимости, когда ты спросил, замужем ли она, а она ответила, что нет. И когда она спросила, женат ли ты, ты ответил: да. И потом совсем не было никаких слов. И на следующее утро – совместный завтрак: омлет со свежими помидорами, зелеными измельченными листиками шпината и кофе. К вашему столику все время подходили, что-то говорили, что-то писали, дарили, выменивали время на слова, улыбку – на прикосновение руки, книжку – на мейл-адрес. Итальянец спросил тебя, знаешь ли ты, кто королева этого фестиваля? Ты кивнул, а он, улыбнувшись, похлопал тебя по плечам.
Ну вот, Гранада, наши счеты с тобой сведены. Дни – посчитаны, чемоданы – упакованы, стихи – прочитаны. Ты остаешься со своими улицами и костелами, продавцами и нищими. В гостиницу «Alhambra» приедут новые постояльцы, они будут оставлять чаевые, им точно так же будут улыбаться горничные, гости станут бросать в фонтанчик монеты. За наш столик сядут другие пары, другие разговоры заведут их языки, развязанные вином или пивом, другие руки станут касаться других рук, неизменными будут лишь озерный песок, пыль, которую каждое утро сбрызгивают и метут, продавцы керамики и бродячие псы, худые и миролюбивые, музыка, карнавал, стихи. И если это будет в феврале, то ко всему этому ты, Гранада, дашь им, кто бы это ни был, еще и собачьи дни, то есть каникулы.
• Прощайте, девушки с полуночного перекрестка, – к вам приедут новые клиенты, и вы напьетесь кока-колы вволю;
• оставайтесь с миром, вечно голодные псы;
• спите, пьяницы, под деревьями на свежем воздухе, вам надо отдохнуть;
• играйте, оркестры;
• бейся о стены улиц и об асфальт, карнавальная рыба;
• читайте, министр культуры Эрнесто Карденале, свои стихи и молитесь за нас;
• летай, Никасио Урбино, вместе со своими книгами;
• улыбайся своей загадочной улыбкой, Джоконда Белли;
• зеленейте, вулканы, расти, кофе, на склонах;
• приходите, дни и ночи, – а я оставлю в стихотворении «Возвращаясь в Гранаду» место для столика на веранде гостиницы «Alhambra», чтобы зарезервировать его навсегда!
Мост Верразано в Нью-Йорке светился зелеными огнями – такими, как воздух в Гранаде. Я глубоко вдыхал морозный воздух, набивал им легкие, чтобы – на мгновение – удержать эти зеленые слова, чтобы забыть их.
Голова слона
Индия похожа на голову слона, который углубляется в Индийский океан и полощет свой хобот в его зеленовато-грязных волнах.
Керала – это игла пальмы на хоботе, погруженном в воды Индийского океана.
Индия – это священные коровы, миллионные города, слащавые мелодии индийских кинофильмов, перекрестки народов и племен, религий и верований.
Керала – это застывшая маска театра танца катакали.
Индия – это темно-желтая глина ежедневных забот и женщины с полными воды кувшинами на головах.
Керала – это алфавит малаямского языка, закрученный, как слоновьи хоботы или хвосты тигров.
Лучшего маршрута для поездки на литературный фестиваль в Индию, чем через Лондон с двенадцатичасовым ожиданием рейса на Мумбаи, – придумать было невозможно.
Во-первых, это ожидание оказалось не утомительным, как это обычно бывает, ибо, обменяв доллары на фунты (правда, обменный курс меня несколько расстроил) и купив в оба конца билеты Хитроу – Лондон – Хитроу, я подался на Пикадилли. Во вторых, меня встретила вовсе не лондонская погода – ясный безоблачный день (правда, в полдень он сменился затянутой тучами сыростью, но без дождя). В-третьих, попросту убивая время и бесцельно бродя лондонскими улицами без карты, я наткнулся на дом Редьярда Киплинга и именно это воспринял как добрую примету перед полетом в Индию.
Известно, что автор истории о Маугли значительную часть жизни прожил в Индии.
Королевский двор как раз принимал короля Саудовской Аравии, рынок лихорадило ценами на нефть, а доллар колыхался на мировых биржах, словно поплавок одинокого рыбака в Темзе. Лондонские денди и лондонские такси поблескивали полированной чернотой: первые – обуви, вторые – кабин; полисмены верхом на резвых конях невозмутимо патрулировали свой участок перед Вестминстерским дворцом.
