Купив несколько сувениров, на которые падки невзыскательные туристы (а продавцы этого товара преимущественно пакистанцы или индусы), я, наконец, уселся на лондонской улице за столиком случайного ресторана, разглядывая Лондон, точнее, улицу и автобусную остановку, на которой время от времени собирались пассажиры в ожидании красного двухэтажного автобуса.
В очереди на регистрацию рейса Лондон – Мумбаи я стоял с индусами, которые вылетали из Англии в Индию, – то ли возвращаясь после временного пребывания за границей, то ли просто направляясь в страну, где родились. Очередь медленно двигалась. Багаж, который пассажиры двигали впереди себя, свидетельствовал о том, что нагрузились они ощутимо, а времени до отлета оставалось все меньше и меньше. О том, что было в их заклеенных клейкой лентой огромных картонных коробках, можно было только догадываться. Почему-то мне вспомнились девяностые годы, когда массы людей с Украины двинули в Польшу со всякой всячиной, упакованной в мешки и клеенчатые сумки с шотландским узором.
Индийская эмиграция в Англию, безусловно, начинается с тех времен, когда Индия была английской колонией, и, соответственно, индийская диаспора – явление долгосрочное и многогранное. Скажем, в Америке почти все нью-йоркские таксисты – выходцы из Индии, Бангладеш или Пакистана, сменившие доминировавших здесь в восьмидесятых годах русских. Уличные продавцы бутербродов с сосисками, свежих овощей по всему Манхэттену – тоже они. Практически все автозаправки в штате Нью-Джерси обслуживают индусы.
Возможно, не случайно понятие культурных границ так важно для современной Индии и ее писателей, ибо сама Индия – это сплошное пограничье культур, религий, рас, клубок противоречий, некий дивный эксперимент нашей цивилизации. Не потому ли одна из самых успешных американских писательниц Джумпа Лагири в своем романе «Тезка» предлагает читателю пограничье, в котором сосуществуют и конфликтуют Индия и Америка. Это не только социальный фон повествования об индийской семье, которая поселилась в США. Возможно, это история о сложном переходе человека из одной модели цивилизации в другую, постоянное балансирование между Востоком и Западом. Вопрос о преимуществах – не возникает, ответ относительно смысла – бессмыслен. Главный персонаж Гоголь (Ник), которого отец назвал так в честь своего любимого писателя Николая Васильевича Гоголя, родился уже в Америке и, само собой, как и всякий подросток, относится с иронией к стране своих родителей, которые однозначно сохраняют в быту традиции и язык. Нику немало достается из-за своего вычурного имени, а также за то, что он ощущает культурный конфликт как рожденный вне Индии представитель первого поколения семьи. Лишь после смерти отца Ник начинает по-иному осмысливать себя, свое происхождение, отношение к Индии и переживает свое перерождение. Словом, если бы изменить имена и биографии, это была бы целиком украинская история с сотнями тысяч модификаций послевоенной и новых волн эмиграции, конфликтом отцов и детей в экстремальных условиях новой реальности, выбором и проблемой выживания в жерновах Америки, которые перемалывают культуры слабые, а также национальную и культурную приверженность. Не случайно эта история побудила Миру Ноир экранизировать роман, и фильм, как и роман, стал успешным проектом.
До посещения Индии можно пользоваться своим мифом о ней. У кого-то это кришнаиты, металлический перезвон их медных тарелочек и вечная песня, – она вплетается в сандалии, сари и улицы, которыми они ходят, – однако это лишь одна из религий, представленных в Индии. Еще для кого-то это погружение в старинные индийские тексты о мире и его начале. Для кого-то – это санскрит, для кого-то – Арундати Рой или Джумпа Лагири, то есть современная индийская проза на английском языке, получившая международное признание. Одни видят в Индии и ее реалиях сохранение самодостаточности и самобытности в условиях глобализации, некое особое сопротивление, другие – пульсирующий свет, в котором хаос обладает особой, не подвластной чужестранцу гармонией.
После посещения Индии магический круг мифа изменяется, поскольку то, что удается постичь за несколько дней пребывания в этой стране, начинает мигать в сознании, словно движение на улицах какого-нибудь индийского города или местечка. Постепенно начинаешь вникать, что твое приключение – это как нереальный портал – переход из одной системы цивилизации в другую. И уже не удивляешься священным коровам, которые спокойно роняют свои лепешки на улицах, тем самым добавляя к общему букету запахов свой – мазок пейзажа. Или скрючившихся прокаженных, которые сидят посреди улицы в застывших позах, словно перегнившие овощи на лотке местного продавца, также воспринимаешь как существенное дополнение к тому же пейзажу. А может, харкающий кровью старец на улице, никогда никем не убираемой, пропитанной дождями, мочой, машинным маслом, гниющими овощами, – тоже элементы древней культуры, как и утонченное мастерство медитации или изысканная философия реинкарнации? Безусловно, главное – как на все посмотреть: становится понятно, что западные ценности и жизненные стандарты в Индии сильно видоизменены. Хотя какая-то часть индусов вполне охотно принимает и западные стандарты с техническими достижениями, правилами гигиены. Правда, госпожа президент Индии при посещении Кералы, осторожно приподняв подол сари, входила вместе с охраной, в волны Индийского океана, чтобы показать всем, что купаться там безопасно. Но в своем выступлении она постоянно напоминала о чистой воде и гигиене. Безусловно, Индия – это другая земля, которую мы хотим сберечь как экзотику, подогнав увиденное под свои стандарты и стереотипы.
Открытие Индии происходило несколько раз: начиная не только от средневекового путешественника Васко да Гамы, но и значительно раньше, когда корабли израильского царя Соломона привозили пряности с керальского берега, да и арабские торговцы с давних пор торговали с индусами. Но при этом для западного мира индийское присутствие в философии и литературе начинается только с периодом колонизации этих земель Англией. Интерес Запада к поэзии Рабиндраната Тагора и присуждение ему в 1913 году Нобелевской премии стало чуть ли не наибольшим прорывом индийской литературы в западный мир. В 1960-е годы буддизм, как религия и философия (благодаря «Битлз», Аллену Гинзбергу и сотням тысяч хиппи), превратившись в моду, распространился на Западе во время последовавшего за Второй мировой войной кризиса ценностей западного общества, то есть стал альтернативой и протестом (что дало
