кепку с накладными клапанами.
Желтый пляжный песок почернел, одинокие чайки проносятся над пляжем или сидят на пустых скамейках и покрикивают.
Праздник закончился. Закрываются кабинки, опускаются металлические жалюзи, закрываются на замки решетки и двери. Еще можно пройтись между каруселями с лошадками, слонами, медведями и жирафами, на которых сидели дети и взрослые и где еще несколько недель назад бурлила карнавальная жизнь.
Городок развлечений пустеет, все его покинули, и только один свидетель – океан – всегда рядом.
Всё.
Конец карнавалу.
Прибрежная линия светится огнями, какие-то корабли неспешно направляются в нью-йоркский порт, серое осеннее небо и серый океан переливаются друг в друга, словно сообщающиеся сосуды.
Летом, когда сезон аттракционов в самом разгаре, а поезда метро привозят все новых и новых любителей развлечений, пляжей и купаний в океане, когда отовсюду гремит музыка, из мегафонов звучат приглашения принять участие в розыгрыше призов, а в толпах бродят продавцы мороженого, шипят и дымят жаровни со всевозможными гамбургерами, кукурузой и прочими деликатесами, а на пляже лежат тысячи тел – все это наполнено гулом жизни со всевозможными запахами (вполне возможно, что сюда приехал бы Зюскинд), – но с приходом первых холодов все мгновенно меняется. Осенняя погода невидимой рукой срывает этот пейзаж и бросает, как пустую бутылку из-под кока-колы, в металлический мусорный бак на кони-айлендском пляже.
Перестроенная станция метро «Стилвел авеню» обклеена фотографиями из ее истории, а также городка аттракционов: здесь можно увидеть старинных посетителей из минувших эпох в старомодных одеждах, мужчин в шляпах, мороженое в вафельных стаканчиках, газированную воду, рекламных девушек 1940–1950-х годов в купальниках (в отличие от современных, они прикрывают бо?льшую часть тела).
Конечно же этими кони-айлендскими улицами ходил Зингер (а потом, в 1949 году, – герой его романа «Враги» Герман Бродер), поскольку сам писатель жил там с 1935-го по 1940 год, до самого переезда в Манхэттен. Собственно, Зингер жил на Си Гейт (и тогда, и сегодня населенный преимущественно евреями).
Восточноевропейский Нью-Йорк или Бруклин представлен в литературе так, как его видели евреи, может, иногда поляки, но не украинцы (хотя и украинские писатели в свое время жили здесь – в Бруклине и в Манхэттене). Точнее сказать, случайные упоминания этих мест и их топография встречаются и в украинских текстах, но это не создает украинского Нью-Йорка.
В пятницу, когда сирена, пронзительно завывая, оповещает о приходе субботы (которая на иврите звучит «Шабба?т»), всякая жизнь в бруклинском районе Боро-парка практически останавливается: закрываются до воскресенья магазины на Тринадцатой авеню, весь район пустеет и замирает – не только хасиды, но и украинцы, поляки и мексиканцы, которые здесь работают, тоже вынуждены праздновать Шаббат. Правда, хасиды и гои (неевреи) празднуют по-разному.
Хасиды одеваются в черные шелковые халаты, белые чулки, на них талес, на головах круглые широкие меховые шапки – это мужчины; женщины – в праздничных париках и, как правило, в длинных темных платьях. Подростки и детвора – в черных штанах и белых рубашках. Девушки также в темных длинных платьях. На улицах, где живут приверженцы хасидизма, прохожие спешат, быстро обходя друг друга, – все идут в синагоги. Дома? празднично убраны, в больших комнатах на столах – серебряные приборы, бокалы для вина, горят свечи. Согласно ритуалу, нельзя дотрагиваться до определенных предметов на протяжении всей субботы – поэтому все приготавливается заранее. Праздничную процедуру сопровождают молитвы и песни в синагогах, а потом – дома.
Гои празднуют по-другому: для них это – заслуженный выходной, во время которого можно расслабиться. Они образуют очереди в магазинах, закупая продукты на выходные. Владельцы алкогольных магазинов тоже довольны – лучших покупателей не найти. И все вместе – бородатые, пейсатые хасиды и гои – фланируют по одним и тем же полупустым улицам.
У каждого – свой праздник.
Это повторяется каждую субботу из года в год, столетиями…
Точно так же было несколько столетий назад в маленьких местечках Речи Посполитой, откуда хасиды перебрались в Америку.
Хасидов больше всего в Боро-парке, хотя их анклавы имеются и в других нью-йоркских районах – Вильямсбурге и Ривердейле. О принадлежности к различным ветвям хасидизма свидетельствует их одежда и прически: одни носят шляпы, костюмы и белые сорочки, другие, кроме всего, еще и полотняные плащи и талесы. В Боро-парке распущенные и раскрученные пейсы – разной длины, когда же хасиды выбираются в Манхэттен, то заправляют их за уши (видимо, чтобы не вызывать неодобрительных взглядов у гоев).
Синагоги и ешивы здесь на каждом шагу, и всегда можно увидеть хасида с книжкой в руке – и на улице, и в вагоне метро – где угодно.
Общаются они на трех языках: английском, идише и иврите.
Путеводитель Зингера «День на Кони-Айленде»
В фильме Пола Мазурски «Враги: история любви» Кони-Айленд показан как топос западно-европейскости. Волны Атлантического океана – как волны
