экономики. После краткого изучения законодательства выяснилось, что подходящий закон уже принят; его автором оказался не кто иной, как основатель династии Юлий Цезарь, который в своей бесконечной мудрости еще десятки лет назад ввел жесткие ограничения на выдачу кредитов богатыми аристократами, запретив им использовать для этих целей больше определенной части состояния. Иначе говоря, он ввел требование на достаточный размер основного капитала для всех, желающих заниматься кредитованием. Уложения закона были ясны и цели очевидны, однако предприимчивые кредиторы уже не первый раз в истории проявляли чудеса изобретательности, находя всё новые способы обойти запрет. «Народные собрания, – читаем мы у Публия Корнелия Тацита, – приняли множество постановлений, направленных против нарушителей закона, но, несмотря ни на что, их число не уменьшалось, так как заимодавцы прибегали к хитроумным уловкам». И вот император заявил: хватит. Предложенный Цезарем закон обязателен к исполнению, а нарушителей ждет суровое наказание. Последствием этого решения стал хаос. Не успела практика применения закона распространиться, как выяснилось, что к нарушениям причастна бoльшая часть сенаторов. Затем во всей красе проявились все знакомые нам черты полноценного банковского кризиса: кредиторы начали требовать у должников срочного возвращения займов; понимая, чем это грозит, власти попытались смягчить удар по экономике и объявили о введении переходного периода. Впрочем, было уже слишком поздно. Владельцы приобретенной в ипотеку земли начали срочно ее продавать, лишь бы расплатиться с кредиторами, в результате чего обрушился рынок недвижимости. Объем банкротств принял настолько массовый характер, что под угрозой оказалась вся финансовая система государства. В условиях охватившего Рим кризиса императору пришлось пойти на срочное выделение ссуд нуждающимся. Имперское казначейство приступило к реализации программы рефинансирования, на что было выделено 100 миллионов сестерциев. Кредиторам, взявшим на себя невыполнимые финансовые обязательства, были предложены льготные беспроцентные ссуды сроком на три года. В качестве обеспечения использовалась принадлежащая им недвижимость, намеренно оцениваемая выше реальной стоимости. К радости сената, закончилось все благополучно. «Так было восстановлено деловое доверие, и понемногу снова появились частные заимодавцы», – сообщает Тацит.
Впрочем, первый расцвет денежного общества в Европе долго не продлился. С ослаблением военной и политической мощи Рима пришла в упадок и его многообразная финансовая экосистема. К концу III века н. э. Египет, одно из самых ценных завоеваний империи, начал все активнее ускользать из-под римского контроля, и параллельно с этим обострились проблемы в денежной сфере. В 274–275 годах инфляция достигла невероятно высокого уровня: всего за год цены выросли в тысячу раз. После 300-го года из исторических источников исчезают упоминания о банкирах – складывается такое впечатление, что необходимая для их существования общественная и государственная стабильность обратилась в прах. Особенно ярко это проявлялось на окраинах империи, где за ослаблением государственных институтов немедленно следовало разрушение и институтов финансовых. Чем дальше от Рима находилась колония, тем подобная картина наблюдалась нагляднее. В Британии, например, после ухода с острова в V веке н. э. легионов римская денежная система растаяла без следа на протяжении жизни всего одного поколения. Монеты, то есть деньги, исчезли из обращения на долгие двести лет – несмотря на предшествующую почти пятисотлетнюю историю хождения. Постепенно во всей Европе, включая сам Рим, сложное и замысловатое монетарное общество прекратило существование. Как Греция после падения Микен, Европа вступила в собственные Темные века – период, в котором регресс от денежного общества к обществу традиционному почти достиг абсолюта.
Европейский денежный ренессанс
Почти. Все же не достиг. Забыто было многое: и хитроумные методы финансового управления, и просто удобство пользования монетами. И все же один призрачный, но жизненно важный элемент римского денежного общества остался – идея единой, универсальной экономической ценности. Некогда сравнительно гибкие отношения вернулись к гораздо более жестким племенным и феодальным схемам. Однако в коллективной памяти сохранилась эта идея, чтобы со временем стать фундаментом ремонетизации европейского общества. Первым толчком к возрождению денежного общества послужило образование в конце VIII века Франкского королевства. В годы правления династии Каролингов в обращение были введены новые денежные единицы: фунты, шиллинги и пенсы, и этот стандарт соблюдался на территории практически всей Европы. Но эта первая попытка денежного возрождения не принесла заметных результатов, и поэтому настоящим началом ремонетизации следует считать вторую половину XII века, когда развитие возобновилось в соответствии с логикой, сформулированной почти два тысячелетия назад в Древней Греции. Впрочем, в наиболее политически стабильных и экономически продвинутых городах этот процесс начался чуть раньше, примерно в XI веке. В Генуе и Лукке натуральный обмен постепенно сменялся денежным; в Кампанье землевладельцы нанимали работников на денежное жалованье. Начиная с последней четверти XII века в средневековых Нидерландах, а затем и по всей Европе традиционные феодальные подати, выплачивавшиеся натурой, уступают место
Возродились и знакомые нам последствия монетизации прежде статичных социальных отношений: социальная мобильность, роль личных амбиций и алчности как главных факторов, влияющих на экономическое поведение людей. В характере соревнования между аристократами также произошел сдвиг: теперь победителем считался не тот, кто проявил доблесть на поле боя или блистал на рыцарских турнирах, а тот, кто скопил больше богатства и наглядно это демонстрировал.
