повторяя Аристодема, сокрушавшегося: «Человека делают деньги!» Однако средневековая Европа была больше, богаче и сильнее Древней Греции, а потому и результаты развития денежного общества проявились тут более ярко, а порой – и более нелепо (что, кстати, роднит его с нашим миром). Например, в Болонье – одном из богатейших городов раннего Средневековья – аристократы тратили время и средства на вполне современное развлечение, соревнуясь, кто построит самую высокую башню. В результате этого хобби в городе площадью меньше четырех квадратных километров возник «средневековый Манхэттен» из 180 башен, в том числе возносящихся ввысь на сотню метров.

Введенные в оборот Карлом Великим денежные единицы сформировали базу для ремонетизации, но они же способствовали хаосу в практическом использовании денег. Вспомним, что изначально деньги в Европе вводились под надзором Римской империи. Восстановление этого института в Средние века осуществлялось каждой страной (а то и каждым городом) практически бесконтрольно. После распада империи Карла Великого о едином политическом пространстве в Европе не шло и речи. За исключением Англии, власть того или иного правителя обычно распространялась на один-два города и прилегающую территорию, а иногда зона его юрисдикции была еще меньше. Поэтому даже если фунты, шиллинги и пенсы, доставшиеся Европе от империи Карла Великого, повсеместно использовались для оценки стоимости товаров и при заключении договоров и сделок, ни о какой стандартизации не приходилось и мечтать. Монеты чеканили все кому не лень, от влиятельных королевств и крупных княжеств до крошечных феодальных или церковных вотчин. В результате сложилась такая двусмысленная картина: на первый взгляд денежный ландшафт Европы отличался единообразием, поскольку практически повсеместно использовались одни и те же денежные единицы – фунты, шиллинги и пенсы, однако на самом деле ситуация была значительно сложнее, так как действительная стоимость этих единиц зависела от стандартов, введенных теми, кто чеканил монету. В этом положении имелась одна чрезвычайно привлекательная для феодальных эмитентов денег черта. В эпоху, когда введение прямого налогообложения было сопряжено не только с экономическими, но и с логистическими сложностями, сеньораж от манипулирования денежным стандартом оборачивался бесценным источником дохода. Тому же способствовала и еще одна характерная для того времени особенность денежной эмиссии. Не следует забывать, что основным инструментом воплощения экономической ценности были монеты; более ценные чеканились из серебра, менее ценные – из бронзы или других сплавов. Однако в отличие от современных монет средневековые монеты не несли никакой информации о стоимости. Никаких цифр ни на одной из сторон не выбивалось – только герб, портрет правителя и сведения, позволяющие определить, где конкретно была выпущена монета. Таким образом, экономическая ценность монеты устанавливалась политической волей отчеканившего ее правителя. Власти подобное положение дел вполне устраивало. Понижая номинальную ценность монеты, правитель, по сути, взимал одноразовый налог со всех, кто этими монетами владел. К примеру, правитель мог заявить, что некая монета, стоившая шиллинг, теперь стоит только шесть пенсов. Затем, как правило, предпринималась перечеканка старых, более высокого номинала монет на новые – операция, с которой правитель как монополист на эмиссию денежных знаков получал дополнительный доход.

Разумеется, подобная практика не вызывала восторга у тех, кто пользовался монетами. К счастью, схема имела встроенный механизм защиты, хотя и не стопроцентно эффективный. Монеты высокой стоимости – изготовленные, например, из серебра – обладали ценностью, не зависящей от указаний власти. При необходимости их можно было переплавить и продать ювелирам, а то и конкурирующему монетному двору. Иначе говоря, они служили своеобразной гарантией того, что правитель сдержит данное подданным слово. Из этого вытекает, что существовал предел, ниже которого стоимость монеты не падала ни при каких обстоятельствах. Если власть обесценивала монету слишком резко, человек предпочитал продать ее, утратившую номинальную стоимость, ювелиру по цене металла, из которого она была отлита. С другой стороны, у правителя оставалась возможность снизить долю серебра в металле монеты. По сути, деньги стимулировали постоянную игру в кошки-мышки между эмитентом и пользователями. При этом доля ценного металла в монете как гарантия кредитоспособности эмитента могла меняться в зависимости от потребностей правителя.

И она действительно менялась. У средневекового правителя, помимо собственных владений, было не так много источников дохода. Осуществить сбор налогов, как прямых, так и косвенных, мог далеко не каждый из них, поскольку введение и поддержание подобной системы требуют значительных административных ресурсов. Поэтому большой популярностью пользовался такой доступный каждому правителю метод получения дохода, как сеньораж. В обычных условиях, когда сеньораж применялся только в рамках дополнительной денежной эмиссии в связи с развитием экономики, получаемые правителем сборы оставались достаточно скромными. Однако в случае необходимости глава государства мог резко обесценить, а то и вовсе упразднить находящиеся в обращении монеты, чтобы получить огромные средства за счет выпуска новых монет, стоящих уже меньше. К примеру, в 1299 году общие доходы французской короны составляли почти 2 миллиона ливров – из этой суммы половина приходилась на доходы от сеньоража, полученные монетным двором за перечеканку и переоценку монет. А два поколения спустя, в 1349 году, полученные от перевыпуска монет средства достигли почти трех четвертей годового дохода короля. Не удивительно, что подобный способ быстрого получения огромных доходов был чрезвычайно популярен – во Франции в период с 1285 по 1490 год переоценка денежной единицы проводилась 123 раза.

Ремонетизация, проводившаяся в Европе в так называемом долгом XIII веке – с конца XII до середины XIV, – породила два новых феномена, которые рано или поздно должны были прийти в столкновение. Первым стало появление институтов и отдельных лиц, хранивших богатство в деньгах и использовавших для взаимных расчетов именно деньги. Со временем эти заинтересованные в существовании денег лица обрели значительное политическое влияние. Второй феномен – это крепнущая любовь правителей к сеньоражу, эффективность которого росла вместе с ростом роли денег в экономике. Чем активнее при заключении сделок использовались деньги, чем больше народу расплачивалось деньгами, тем шире становилась налоговая база для сбора сеньоража. Но, как выяснилось впоследствии, у этого волшебного источника доходов имелись свои ограничения – не технические, но политические. Рано

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату