зажмурилась, не выдержав накала.
– Я так понимаю что-то случилось, – догадалась она. Не зря ест хлеб, – обрадовался за подчиненную Антон Петрович.
В следующие пять минут Марина узнала все, что происходило на совещании. Бонусом – услышала личное мнение шефа по поводу происходящего. Она бы еще слушала, не переслушала, да тут принесли виски и шоколад. Марина помогла секретарше – низенькой азиатке – разлить алкоголь в стаканы.
– Ну, за телевидение! – провозгласил главред и, осушив стакан, снова потянулся к бутылке.
– Что делать будем? – морщилась Марина, не забывающая совмещать приятное с полезным.
– Что делать, что делать? Сказано же – отвлечь народ, опровергнуть, перебить, победить. Что нам еще делать, Марюня, бойцам невидимого фронта! – И еще одна порция виски провалилась в глотке Нелидова.
– Ну, а если серьезно, – обтер губы шеф, – пока не будем пороть горячку. Подождем. На опережение только трусы бьют. Верно?
– Как скажете, главное, чтоб потом проблем не было, – Марина начинала беспокоиться, план редактора не очень ей понравился.
– Проблем уже не будет, – пообещал Нелидов и взялся за бутылку.
– Хорошо, Антон Петрович, еще что-нибудь?
– Ты утром спросила про юродивого. Давай сегодня его выведем в прямом эфире. Все равно повестка тухлая, может, разбавит хоть. – Мягким тоном приказал главред.
Марина заерзала, очередная идея шефа пришлась не по душе. Но перечить начальству – не в стиле стервы.
– Я забегу позже, – лучше проигнорировать не понравившееся распоряжение.
Заместитель вышла.
– Вот стерва все-таки, – ухмыльнулся Нелидов, оставшись один.
О себе напомнила шея, несколько раз так стрельнуло, что голова невольно вдавилась в спинку кресла. По лицу снова побежали цветные тени. «Сколько же боли, сколько боли, черт!» – подумал Нелидов, глядя на телевизионные экраны перед собой.
– И уже ничем не вылечить, – проговорил вслух, и встал из-за стола. Пора было ехать.
Секретарше он честно сказал – опять ломит шею, нет сил, пойду отлежусь. Всем, кто будет искать, говорить – уехал по государственным делам.
– Хорошо, – хихикнула секретарша, мол, знаем мы ваши дела.
Нелидов уже взялся было за дверную ручку собственной приемной, но помедлил, затем быстро зашагал в кабинет. На столе стояла бутылка, на подоконнике ревели телефоны, кресло еще подрагивало, телевизоры гудели. Нелидов тяжело выдохнул и полез в счетчик, скрытый за пластмассовой дверцей. Что-то щелкнуло, и экраны вмиг потухли.
Антон Петрович почувствовал облегчение – боль спадала.
15:00
Пробки никогда не раздражали Нелидова. Но сегодня он бил кулаками об руль, сигналил по поводу и без, поливал перебегающих дорогу прохожих блажным матом. И шарил глазами во все стороны, словно кого-то или что-то искал.
…Наконец, черный бээмвэ въехал в один из старинных переулков Москвы, нырнул в ближайшую арку, и тихо остановился недалеко от мусорных баков, источающих знакомый запах столицы.
Нелидов огляделся, закрыл тонированное окно, и полез под сидение. Достал пакет. На пассажирское кресло вывалил содержимое – красную вязаную шапку, бороду, потрепанный малиноватый пиджак, детские колготки…
16:00
Дверь бээмвэ хлопнула, пропиликала сигнализация. Отдаляющийся водитель-бомж три раза перекрестился. Минуя низенькую арку, он резко выскочил на пустынную улицу. Дожидавшиеся на другом ее конце зеленого сигнала сфетофора даже не поняли, откуда взялось это яркое пятно – будто кто-то выкинул красный клубок старых ниток…
21:00
Напротив Киприана полукругом выстроились журналисты. Они что-то щебетали, перебивая друг друга и перекрикивая.
– Во орут, окаянные, – взболтнула проходившая мимо с коробками дворничиха.
Из окна жилого дома, что напротив церкви Иоанна Богослова, глядел мальчик лет пяти. Любопытные глаза, палец в носу, на голове шапка пирата.
За время, пока шел брифинг, юродивый не сказал ничего внятного, все шутки, прибаутки, присказки да сказки. Но к этому все привыкли. Главное записать – зрители и эксперты сами подгонят сказанное под собственные мысли.
Но впереди оставался главный вопрос сегодняшнего вечера. И вот корреспондент в розовой жилетке, дождавшись кивка своего оператора, означающего, что эфир пошел, продрался сквозь все голоса и громко спросил.
– А что означал затопленный кораблик? Хотелось бы знать, как это связано с трагедией…
Юродивый одобрительно посмотрел на журналиста. Тот что-то узнал в этом взгляде. И замолчал.
Последовал развернутый ответ в прозе.
