До нас дошел лишь один неполный экземпляр текста Гарцони. Он хранился в библиотеке Джованни Винченцо Пинелли, где Галилей читал редкие книги; после смерти Пинелли библиотеку продали и погрузили на корабли, направлявшиеся из Венеции в Неаполь. Один из кораблей, который перевозил часть библиотеки, был захвачен пиратами; разочарованные, что груз состоял только из старых книг, они столкнули за борт несколько ящиков, забрали экипаж (который, в отличие от груза, можно было продать) и бросили пустой корабль, который в конце концов затонул. Многие книги и рукописи, пережившие кораблекрушение, были сожжены рыбаками вместе с плавником. Страницы вырывались для того, чтобы заткнуть течь в лодках, или использовались вместо оконного стекла (в ту эпоху оконное стекло все еще было роскошью){565}. К тому времени, когда прибыли представители владельца и предъявили права на книги, ущерб был уже невосполним. Эта рукопись счастливо избежала воды и огня, но, очевидно, попала к рыбакам, поскольку часть ее исчезла без следа{566}.
Но должны были существовать и другие экземпляры, поскольку этот текст не только стал важным анонимным источником для делла Порты, но на него также есть ссылки в трактате «Магнитная философия» (Philosophia magnetica) иезуита Никколо Кабео (1629). Уильям Гильберт, чей труд «О магните» (1600) обычно считается началом современной экспериментальной науки, во многом опирается на Гарцони, хотя, вероятно, в передаче делла Порты{567}. Гарцони придумал более сотни экспериментов, многие из которых скопировал Гильберт. Поэтому у нас есть все основания считать именно его, а не Гильберта основателем современной экспериментальной науки (к этому вопросу мы вернемся в следующей главе). Но откуда у делла Порты текст Гарцони? Вполне возможно, он читал книгу, когда жил в Венеции в 1580–1581 гг., – но, разумеется, только в том случае если она к тому времени уже была написана, в чем мы не можем быть уверены. Великий венецианский историк и ученый Паоло Сарпи жил в Неаполе с 1582 по 1585 г., и делла Порта сообщает читателям, что бо́льшую часть сведений о магнетизме он позаимствовал у него; Сарпи мог предоставить ему экземпляр текста Гарцони. Делла Порта также был послушником Общества Иисуса: по всей видимости, так он пытался доказать свою приверженность христианским истинам после обвинений в ереси. Таким образом, у него могли быть другие средства доступа к философии иезуитов.
Важным источником для делла Порты был Сарпи. Он пишет:
В Венеции я познакомился с Р. М. Паулусом, венецианцем, который занимался теми же исследованиями: он был настоятелем ордена служителей Девы Марии, а теперь он уважаемый советник. И я не раз признавался, что кое-что узнал от него, и я горжусь этим, поскольку из всех известных мне людей не было человека более ученого или более искусного, овладевшего всем доступным знанием, светоча и украшения не только Венеции, но всего мира{568}.
Это единственный случай, когда делла Порта благодарит конкретного человека. Сарпи написал небольшой трактат о магнетизме, не дошедший до наших дней. Вероятно, делла Порта прочел его. Но одна из причин упоминания Сарпи – обеспечить прикрытие, если плагиат делла Порты будет обнаружен; признавшись, что обязан Сарпи, делла Порта мог отрицать, что знаком с работой Гарцони, настаивая, что схожесть их текстов обусловлена тем, что он узнал от Сарпи.
Гарцони не особенно интересовался чесноком и магнитами, но его трактат начинается с заявления, что о магнитах написано огромное количество глупостей и что надежные знания должны быть основаны на экспериментах. Он описывает, какое оборудование для этого требуется: пара магнитов, несколько маленьких железных брусков, железные стрелки. С этими приспособлениями, отмечает Гарцони, легко проверить, что чеснок и бриллианты не лишают магнит силы; эксперимент можно проводить в любое время. Делла Порта был явно заинтригован, и если даже он сам не проводил все эксперименты, описанные Гарцони, как утверждал в своей книге, то эти конкретные эксперименты он повторил. Отметив ранее (дважды в первом издании и один раз во втором), что чеснок лишает магнит его свойств, он теперь сообщает, что, «когда я попробовал это сделать, все оказалось ложью: свойства магнитного камня не исчезали не только после того, как я ел чеснок и дышал на него. Смазанный весь чесночным соком, он действовал так же хорошо, как если бы чеснок его не касался»{569}.
Опровергнув нейтрализующее действие чеснока на магнит (как нам сказано, у самих моряков не было времени на такие глупости, поскольку «моряки скорее умрут, чем перестанут есть лук и чеснок»), делла Порта далее демонстрирует ложность не менее распространенного убеждения (с которым он с готовностью соглашался в первом издании), что алмаз также лишает магнит его силы:
Я много раз проверял и обнаружил, что это ложь; в этом нет Истины. Но многие хитрецы и невежды желают примирить древних авторов и оправдать их ложь, не видя, какой урон они наносят державе знания. Поскольку новые авторы, опираясь на них, считая их утверждения истинными, развивают их, придумывают и сочиняют на их основе новые эксперименты, еще более фальшивые, чем принципы, на которых они настаивают. Слепец ведет слепца, и оба падают в яму. Следует искать истину, любимую и проповедуемую всеми людьми; и никакие авторитеты, старые и новые, не удержат нас от этого{570}.
Проведенные эксперименты заставили делла Порту согласиться с противоположной точкой зрения: с помощью алмаза скорее можно придать магнитные свойства, чем лишить их.
Ложным также оказывается утверждение (опять-таки оно присутствует в первом издании и часто встречается в литературе начиная с Плиния), что кровь козла возвращает магниту утраченные свойства:
Поскольку имеется антипатия между бриллиантом и магнитом, а также сильная антипатия между бриллиантом и кровью козла, это означает наличие симпатии между кровью козла и магнитом. Из этого мы делаем заключение, что когда сила магнита ослабевает под влиянием бриллианта или запаха чеснока, то погружение в кровь козла восстанавливает его свойства и даже усиливает их: однако я выяснил, что это ложь. Алмаз не столь тверд, как утверждают: он уязвим для стали и умеренного огня. Он также не размягчается в крови козла, верблюда или осла, и наши ювелиры считают все эти утверждения ложными и нелепыми. Также утраченные свойства магнита не восстанавливаются кровью козла. Мне пришлось прибегнуть к такому многословию, чтобы показать людям, что ложные выводы производятся из ложных принципов{571}.
Рассуждения делла Порты о чесноке и магнитах звучат современно, хотя несколькими страницами раньше (до фрагментов, позаимствованных у Гарцони) мы сталкиваемся с его обычной путаницей: вполне возможно, предполагает он, сообщаться на расстоянии (даже с тем, кто содержится в тюрьме), если у каждого будет компас с выгравированным на шкале алфавитом. Когда один человек указывает стрелкой своего компаса на определенную букву, то стрелка второго компаса повернется и укажет на ту же букву. Здесь «ложные выводы производятся из ложных принципов», хотя в данном случае делла Порта, по крайней мере, не утверждает, что опробовал метод и доказал его работоспособность[205].
Таким образом, делла Порту нельзя, вопреки его неоднократным заявлениям, назвать осторожным эмпириком, который озабочен правильным пониманием фактов, или современным мыслителем, несмотря на настойчивые утверждения, что он намерен показать, «насколько наш век превосходит древность»{572}. Но и это явно не соответствует действительности: когда речь заходит о магнитах и их предполагаемом взаимодействии с алмазами и козлиной кровью, делла Порта выступает как современный эмпирик, стремящийся понять факты, даже если для этого придется пожертвовать любимой теорией. Создается впечатление, что было два разных делла Порты. Один просто болтает, а другой, как это ни удивительно, занимается делом.
Этому есть простое объяснение. Делла Порта кажется нам современным, когда вместо него говорит Гарцони, и похожим на Плиния, когда он
